Факультет кругосветного путешествия
Шрифт:
«Черт», думает Волков: «что он вынюхивает? Если теперь струсить, то пропадешь ни за что», и он сует профессору записку:
«Стыдитесь, профессор». Тот отскакивает, выползает сбоку и на полу пишет ответ: «Потерял запонку. Хвостовой позвонок археоптерикса. Надо найти». Он старается изобразить смущение и растерянность.
«Хорошо, профессор, поищем», думает Волков и тоже слезает на пол. Но пол вдруг резко кренится вперед и, стукнувшись головами, они на четвереньках скользят мимо возмущенной дамы.
Потом
13
Ни Базеля, ни Рейна не заметили. Не до того было. Профессор под предлогом поисков запонки купил билет до Женевы и распорядился запросить по телеграфу для него французскую визу. На Волкова смотрел исподлобья. Неужели пронюхал?
Газеты сообщали, что в дело гельсингфорсского восстания вмешалось американское посольство. Это было плохо.
Полетели. Старались не смотреть на подозрительно ползавшего на полу профессора. Смотрели в окна.
Горы быстро выроста ли выше аэроплана. Они складывались и разворачивались все новыми и новыми комбинациями. Снежные с черными пятнами, черные с белыми полосами, серые и бурые они вставали из зеленых лесистых холме в и уходили в даль на сотни километров, где становились голубыми.
Воздух был необычайно прозрачен и небо огромно. Тело становилось тяжелым, а голова казалась непонятно легкой. Весь мир переменился и даже моторы звенели по другому.
Синим окном плывет внизу Невшательское озеро, и опьяненный Волков пишет: «Это кусок неба, похищенный людьми и вставленный в гранитную оправу».
— Нет, это грабен, — просто отвечает Миша.
14
Запонка профессора не нашлась. Он получил визу, купил билет и ехал дальше. Он сидел в углу и не сводил глаз с Рубца и Волкова. Севший в Женеве дипломат, похожий на парикмахера, следил за Мишей и крутил свои экзотичные усы.
В кабине было неспокойно. Кругосветные путешественники сидели напряженные и тревожные. Что-то должно случиться. Даже добрая дама чуяла неладное и сидела нахохлившись.
Этот дипломат свободно может оказаться шпиком. Профессор? Черт его знает, что он думает этот профессор. Ладно, надо сжаться и ждать, бежать все равно некуда.
Тяжелая машина побежала по тряской дороге. В окнах медленно разворачивались горы. Моторы начали забирать полный голос, навстречу стремительно полетела трава и вдруг все перевернулось.
Сухой треск, толчок, хвост взметнулся вверх и моторы сразу встали.
В полной тишине был слышен скрежет рвущегося металла и резкий визг полной дамы. Пассажиры вылетели из кресел.
— Тихо! — закричал из окошка в передней переборке летчик. — Все уже кончилось. Ничего страшного. Сейчас вылезем.
— Моя запонка! — вскрикнул профессор, сплюснутый у передней переборки телами пассажиров. — Я ее нашел.
Вот он мой двадцать восьмой позвонок! — и все засмеялись.
Через узкую дверь выбрались наружу. Большая птица со сломанной ногой лежала, уткнувшись в землю. Из-под правого крыла хлестала водой разбитая водопроводная труба. Она была разрыта и аэроплан на разгоне попал в канаву. Хорошо, что с малого хода.
Летчик снял шлем, тряхнул желтыми волосами и начал ругаться.
Он ругался изумительно. В его речи смешивались все языки. Размашистая русская брань подкреплялась сухими скандинавскими проклятиями и переходила в громовую немецкую, уснащенную лучшими цветами бранного творчества латинских народов.
— Вот, Миша — сказал Волков,- вот оно настоящее эсперанто. Твое никуда не годится. Слышишь, как завернул?
Но Миша, возмущенный легкомысленным отношением к эсперанто, повернул спину и ушел.
— Правильно — похвалил его Волков,- входишь в свою дамскую роль.
Мише не удалось рассердиться.
Перед ними вырос сияющий профессор.
— Друзья мои, — сказал он, — я опасаюсь, что мое поведение могло показаться вам странным. Но запонка действительно весьма ценна.
Что же касается до моего смятения при виде хребтов Шварцвальда, то я не ожидал их увидеть, полагая, что лечу в Нюренберг. Но, кажется я взял билет в Базель. Это потому, что я думал о последней работе Лиесталя. Он читает в Базеле. Он воображает, что понимает в трилобитах! Это он, осел, виноват!
Я ему покажу! — И гневный профессор, круто повернувшись, ушел.
Толстая дама тоже отказалась лететь. Она собиралась в Монте-Карло, но раз она споткнулась, она не поедет. Нет, в другой раз. Теперь она проигралась бы в пух. Она знает.
Остался только черноусый дипломат. На сомнительном французском языке он произнес цветистый комплимент отважной американке за ее мужественное поведение во время ужасающей катастрофы.
А потом, согнувшись, подал карточку: «Князь Винтила Бузиу».
15
Отель «Прованс», кажется самый роскошный в Марселе. Волков и Миша ужинали за одним из столиков, вынесенных на тротуар. Поблизости, в гордом одиночестве, мечтал румынский дипломат, князь Бузиу. Он не отрываясь, смотрел на изящную ножку миссис Триггс.
Миша уже привык к своей неотразимости и не обращал внимания.
Волков был счастлив. Бордо превосходное вино. Оно сообщает отвагу и веселье.
И море было тут же. Вот оно, огромное, чернильное, как звездами покрытое разноцветными судовыми огнями.