Фальшивая жена. Любовь в залог
Шрифт:
– Я могу выходить из дома и видеться с мамой?
– Можешь. Но помни одно, – подхожу ближе, а она отступает к стене и поднимает голову, – за стенами этого дома ты моя жена. Ты Мартынова. Надеюсь, это понятно?
– Д-да… – теряется, но отвечает.
– Хорошо, – улыбаюсь и наконец ухожу.
Выхожу на улицу. Ко мне сразу подходит пара ребят из охраны.
– Если Самар захочет поехать к матери, быть с ней рядом постоянно. Даже внутри дома и с папашей не оставлять ни на минуту. По магазинам и ресторанам тоже самое. Завтра утром приедет ее личный
– Хорошо.
Сажусь в тачку и еду к Оксане, пора закончить этот день немного расслабившись.
Самар
Заперлась в своей новой комнате и как обухом по голове осознание. Мама все знала и молчала. Наставляла меня на семейную жизнь, рассказывала о том, как правильно вести себя в брачную ночь и еще много чего, что в итоге мне не пригодиться.
Жена на время. Идеально. Что можно сказать еще?
Отвратительная правда пробралась внутрь меня и выбила из колеи. Я ведь хотела просить «мужа» о защите для себя, матери. Я думала, что все изменится. В итоге попала в лапы договора с ограничениями.
Один вопрос в голове: «Почему мама так поступила?»
Сорвала с себя тряпки, которые мне казались красивыми еще недавно и выбросила их в урну порвав на куски вместе с халатом белым, пусть он мне и понравился очень.
Хотела залезть в чемодан и выбросить все купленное кружевное белье, но остановилась. Потому что мне оно приглянулось не для этой ночи.
Быстро оделась и решила выйти обсудить с Давидом разные вопросы моего здесь существования.
Теряю все свое боевое настроение, когда оказываюсь перед мужчиной, но он каким-то образом, всего парой фраз выводит из равновесия так, что я начинаю закипать и совершенно не чувствую страха перед этим несносным.
А ему кажется, наоборот, нравится меня доводить и дергать. Конечно смешно, кто здесь царь положения?
Благо поговорить в итоге удается, и я остаюсь по факту даже в плюсе. Я могу свободно жить, видеть маму, звонить ей и при этом не видеть отца. А там может и план придумаю.
Счастливая спускаюсь вниз и меня тут же находит домработница.
– Анастасия Матвеевна, давайте начнем экскурсию по дому, – улыбаюсь ей, и она в ответ кивнув начинает показ.
Обойдя все углы особняка, я поняла, что не запомнила и половины.
– Если честно, хоть я и жила в подобном доме, росла в таком, но никогда не понимала к чему такие хоромы на семью из трех человек. А Давид вообще один живет. Кстати, а его родители? Вы о них знаете что-нибудь?
– Вам лучше о таком спрашивать хозяина, – тут же опустила глаза.
– Я поняла. Это странно все, но я о муже не знаю вообще ничего.
– Я работаю в этом доме много лет. Когда-то тут было иначе все.
Хотелось задавать вопросы, потому что моя фантазия рисовала мрачные картинки прошлого, но еще становилось все более интересна правда.
– Так вы тут одна за всем следите?
– Да. Обычно сама. Но после больших вечеров вызываю клининговую службу, проверенную временем и работающая по жесткому договору. Раньше были помощницы у меня, но каждая устраивалась не за тем, чтобы чистоту наводить, а чтобы соблазнить господина Давида.
– И что? Им это не удавалось, и они уходили?
– Почему же, им удавалось. А потом их увольняли.
Такая правда была изваляна в грязи и была неприятна. Меня воспитывали иначе, и я не понимала таких норм жизни девушек, хотя не осуждала. У каждого свои правила и я никто, чтобы их разбираться по кусочкам.
– Самар Дахиевна, пойдемте, покажу двор. Там есть несколько зеленых уголков, думаю вам понравятся они.
– Просто Самар, – улыбаюсь, напоминая ей о моей просьбе.
– Тогда меня можете звать Анастасия.
– Хорошо.
Во дворе было несколько прямых линий кустарников из туи которые шли вдоль вымощенных дорожек, а после они сплетались в одну точку. Эта точка была началом длинной клумбы с цветами. Такими же необычными, что я видела в переднем дворе.
– Откуда они? Я таких не встречала ни разу. Не скажу, что я цветовод, но вот таких не видела.
– Это цветы высаженные тут мамой и сестрой Давида. Алевтина и Диана привозили их из разных уголков мира, где успели побывать. Я лично слежу за ними и высаживаю их каждое лето, а потом убираю в теплую зимнюю теплицу до следующего лета.
– А почему это делаете вы?
– Мама Давида, сестра и двое дочерей Дианы умерли почти восемь лет назад.
– Какой ужас, – прикрыла свой распахнутый рот и ощутила даже небольшое головокружение.
– Только не спрашивайте об этом хозяина. Он не ответит. А если захочет, расскажет в свое время сам. Вы для него сейчас не в близком кругу доверия, даже став женой. Надеюсь, вы это понимаете?
– Разумеется. Да нет, я бы не стала сама заводить такие разговоры.
– Пройдемте со мной.
По одной из дорожек, которые уходили вперед от той самой клумбы, мы прошли влево. Там стояла беседка, больше похожая на шалаш индейцев, беседка, покрашенная в золотой цвет и качели детские на два сидения.
Они были как бы укрыты большим деревом с листьями, чем-то напоминающие клен, но это был явно не он, потому что на ветках висели небольшие «ежики» зеленого цвета.
– Какое красивое место.
– Это было их семейное место.
– Почему он все это хранит в таком состоянии достоверном? Прошло ведь так много лет.
– Чтобы помнить и никогда не прощать виновника.
– Так их у…
– Что вы здесь делаете? – прогремел взрывом мужской голос, который мог бы убивать им.
Мы обе резко обернулись, и Анастасия тут же начала оправдываться.
– Я показывала вашей жене дом.
– Я, кажется, давал указания.
– На этот счет вы ничего не говорили.
– А должен был? – заламывает бровь, явно думая, что женщина умеет мысли читать.