Фальшивый наследник
Шрифт:
– Нет, ну я всё понимаю. Чутьё, опыт, знаки там разные - перегнувшись через стол обращался к Линту хозяин, не замечая меня в упор.
– Но, одного понять не могу, как ты в этом пацане разглядел Тартума?
– Ты что, сомневаешься в нём?
– возмутился крепко подвыпивший гость, ткнув в мою сторону сухоньким пальцем.
– Отчего же? Раз Атриус его признал, то и у меня сомнений нет. Но понять, как всё у вас произошло, мне бы хотелось - лихорадочно перевёл я пьяную тираду Риктура.
– Так значит!
– ещё больше вскипев, зашипел Линт.
– Понять хочешь?! Ну что же, я расскажу, как я его нашёл и сколько искал.
Заснуть у меня так и не получилось. Пробовал, но обстановка не позволила. Почти десяток дедов такой храп устроили, полу лёжа прямо на столе, что помышлять о сне, рядом с ними, было немыслимо. Подремал до рассвета, кое как устроившись в хозяйском кресле, а с восходом вышел
Пока искал ёмкость с водой, чтобы умыться и во время самого процесса, прокручивал в голове события прошедшей ночи. Размышлял и об услышанном за столом, и о том, как меня здесь встретили, но больше всего мыслей было о Линте и о его поведении во время долгого, дружеского застолья. Всё таки этот человек ничего просто так не делает. Даже в таком, казалось бы, непотребном состоянии, он контролировал ситуацию. Не скажу, что на все сто процентов, но большая часть разговоров, проходивших весь прошлый вечер между сильно захмелевшими людьми, мимо него не пролетела. Он успел почти везде поучаствовать. Говорил и со мной, и с друзьями крепко выпившего хозяина, и естественно с владельцем, гостеприимного дома. Иногда Линт умудрялся привлекать внимание всех сразу, время от времени атаковал кого то по отдельности, а если того требовали обстоятельства выхватывал внимание двух или трёх человек, дружно обсуждавших ту или иную тему. Понятное дело, что болтал он о разном, но любой его разговор рано или поздно замыкался на моей персоне. Если беседа велась с кем то из стариков, то он нет нет да и спрашивал того, как ему племянник Атриуса, глянулся или не очень. Толкуя со мной в пол голоса о местных нравах, непременно находил предлог для того, чтобы дать очередной, архиважный совет, который требовал тут же намотать на мой, отсутствующий ус и применять его в будущем, во время встреч с лидерами других поселений. Между делом ответил старый паук и на заинтересовавший меня, лишь на данной земле, вопрос, относительно образа жизни проживающих в этой неказистой деревеньке людей, отличающейся своенравностью от почти всего, что я успел здесь увидеть. Оказалось, что дело тут не в какой то их национальной черте или складе ума, а в твёрдой убеждённости их лидера, Риктура, в том, что все люди братья. Именно он, поднявшийся на самый верх от солдатских кровей и получив за свои заслуги дозволение на самостоятельность от императора, решил создавать на дарованной ему земле "город счастья", естественно в том виде, как он его понимает. Поэтому то, во время нашего подхода, столько людей на берегу и собралось, они же все вольные, и дом главы, этого прогрессивного поселения, тоже выглядит так не убедительно из-за его прихоти. Строил то он его на свои кровные, оплачивая ими труд наёмных рабочих, не мог по другому. А денег, само собой, на всё не хватало, так как местный барон даже добычу, полученную во время набегов и ту делит поровну, между всеми участниками похода, а людей, захваченных на чужих кораблях, по приходу в порт, освобождает от всех обязательств, свойственных невольникам и ставит перед ними лишь одно условие, никогда не покидать его город. По местным меркам просто царское предложение, от которого до сегодняшнего дня никто не посмел отказаться. Правильно, люде же понимают, что лучше уж так, чем всю оставшуюся жизнь в батраках проболтаться. Соглашусь с ними, так как могу авторитетно подтвердить, ничего дороже свободы в этой жизни нет, хотя одним ощущением почти полной свободы гармоничный мир не построишь. Доказательство этому так и бросаются в мои глаза. Домики в городе "Счастье" примитивные, кругом грязь, люди одеты хуже некуда, дети и те, сопливые и босоногие, бегают без присмотра - разве это дело. Вон, кстати, один из них топает мне на встречу.
– Эй малыш! А ну ка, подойди - крикнул я, такой же ранней птахе, как и сам, бодро шагающей в сторону кособокого дома.
В его маленьких ручонках перекатывалась какая та ярко жёлтая игрушка, заинтересовавшая меня своим необычным цветом.
– Чего тебе?
– с достоинством ответил ребёнок лет пяти, сделав несколько шажков мне навстречу.
– Да вот, посмотреть хочу, чем это ты тут таким красивым развлекаешься. Можно?
– сказал я, тоном воспитателя детского сада.
– А чего ж нельзя. Этого добра у нас тут навалом. На, смотри - медленно добравшись до меня и вытянув вперёд свою грязную ручонку, ответил ребёнок.
Паренёк развлекался не игрушкой или самодельной поделкой, а обычным камнем, размером примерно с куриное яйцо, имевшим необычайно ярко жёлтый цвет. Взяв странную игрушку в руку, я тут же ощутил тепло детской ладони, переданное неодушевлённому предмету маленьким человечком и возникшее вместе с этим, вполне объяснимым ощущением, непонятно откуда пришедшее, чувство беспокойства.
– Кто тебе дал этот камушек?
– не отрывая взгляда от странной игрушки, спросил я, так и продолжавшего топтаться рядом со мной, ребёнка.
– Никто - втянув в себя сопли, ответил простодушный мальчуган.
– Сам взял.
– Где?!
– пожалуй излишне громко, спросил я.
– Там?
– сделав несколько шажков назад, испуганно ответил малыш.
Сообразив, что напугал его, спросил более ласковым голосом:
– Там это где?
Однако, возникшая в голове мутная догадка о том, что попало ко мне в руки, обрела более чёткие очертания и вопрос мой, в связи с этим, прозвучал также не менее агрессивно.
– Да сказал же, там - отступив ещё на шаг назад, махнул рукой в нужную сторону, не на шутку перепугавшийся мужичок и в попытке оправдаться, быстро добавил: - Там их много, они просто так валяются.
– Много, это сколько?
– повернувшись в указанном направлении, продолжил я допрос не на шутку занервничавшего мальца, ощутив внутри себя крайнюю степень возбуждения.
– Навалом - растягивая не послушные буквы, нехотя ответил он и снова заиграл текущими из носа соплями.
– Вот ты где? А я думаю, куда подевался?
– вдруг вклинился в нашу беседу, ставший мне уже казаться родным, голос взрослого мужчины.
Я обернулся на него, хотя сомнений в том, что говорил именно Линт, у меня не было. Просто захотелось ещё и зрительно убедится, что этот человек, ничего на самотёк не отпускает.
Покинуть родину счастья утром, не удалось. Риктур не отпустил меня, пока самолично не провёл по двум улицам, многочисленным новостройкам и долгостроям, и не накормил праздничным обедом, после которого присутствовавшие на нём приглашённые лица, задарили меня разнообразными подарками. Брать из рук людей, живущих на трудовые доходы, очень дорогие предметы, совесть моя отказалась напрочь, и я упирался до последнего, не соглашаясь их принимать. Делал это до той самой поры пока наблюдавший за моим самобичеванием Линт не подошёл и не сказал мне тихо, но настойчиво о том, чтобы я быстро перестал валять дурака, и с благодарностью взял всё, чего мне эти милые люди отрывают от своего огромного сердца. Пришлось подчиниться, но покрасневшая от стыда душа так ныла, когда я складывал на стол мечи с резными рукоятками, щиты, обитые бронзовыми листами, кубки с драгоценными камнями по фасаду, что я не стерпел и вывалил наружу всё, что в ней накипело. Благодарность моя не имела ни границ не временных рамок. Я вынул из своих закромов и поросшее мхом красноречие, и действующую раньше почти безотказно убедительность, и фразы, принятые на вооружение из средств массовой информации моего мира, а когда моё, безграничное, обаяние включилось на полную мощность, то благодарственная речь приняла такой колоритный оборот, что даже на глазах Линта выступили неподдельные слёзы.
Провожали нас снова всей деревней, ну или почти всей. Мне показалось, что кто то из самых ответственных, всё же решил немного поработать на благо замечательной идеи своего руководителя. Выглядело масштабное шествие так трогательно, что о маленьком, жёлтеньком камушке я вспомнил только у причала, когда времени на разговоры практически не оставалось, а гребцы на нашем корабле уже воткнули в фигурные отверстия свои огромные вёсла. Но я всё же отвёл в сторонку ставшего мне, за столь короткий промежуток времени товарищем, Риктура и достав из-за пояса находку спросил его:
– Ты видел где нибудь, такие камни?
– Конечно - откровенно удивляясь моему странному вопросу, ответил он.
– У нас ими детвора развлекается.
– А знаешь, откуда они их берут?
– Знаю. Да тебе то, что за дело до них?
– Цвет не обычный - скромно ответил я.
– Думаю, может можно их куда нибудь пристроить при строительстве, у Атриуса. Красиво же будет смотреться, жёлтое на сером.
Риктур посмотрел на меня, как на конченного дебила, не заслуживающего даже беглого взгляда серьёзного мужика, но ничего не ответил, ожидая дальнейших пояснений. Времени на долгие разговоры не оставалось совсем, Линт уже топал по трапу, так что разводить политесы было некогда. Решил: пускай уж лучше этот достойный мужчина думает об мне всё, что ему взбредёт в голову, но упустить шанс обзавестись маленькой толикой этого полезнейшего минерала я себе позволить не могу. Если это то, о чём я думаю, то скоро я устрою в этом мире такой фейерверк, что мне будет абсолютно всё равно, кто и чего обо мне думает.