Фамильная реликвия

Винтер Ксения

— Уходи из этого дома, — повторил старик свой приказ. — Уходи.

За шкафом раздался металлический лязг и видение исчезло. Я же с изумлением обнаружила, что комнату заливает солнечный свет.

«Надо же, какая только чушь не приснится, — подумала я, ощущая, как бешено колотится сердце в груди. — Это всё от нервов».

Решительно отбросив в сторону одеяло, я поднялась с кровати и вышла из-за шкафа.

— Доброе утро, соня, — поприветствовала меня бабушка, колдовавшая что-то возле печи. — Разбудила я тебя?

— Нет, всё нормально, — заверила я её. — Ты что-то

уронила?

— Ковш, — бабушка показала мне вышеупомянутую посудину. — Сходишь за водой на колонку? А то тебе умыться даже нечем.

— Да, конечно.

Я сноровисто переоделась в джинсы и водолазку, накинула поверх бабушкину телогрейку и взяла ведро.

На улице вовсю кипела жизнь. Со стороны соседского дома доносился размеренный глухой стук — кто-то колол дрова. За забором напротив хрипловато бухтел пёс.

Повернув налево от дома, я направилась в сторону колонки. Не успела я отойти и на сто метров, как кто-то окликнул меня по имени. Обернувшись, я увидела низенькую коренастую старушку, с коромыслом на плечах спешившую ко мне.

— Женька, это правда ты! — нагнав меня, восторженно проговорила пенсионерка, широко улыбаясь. — Эка красавица вымахала! Совсем уже невеста. Я-то тебя совсем крохотной помню, вот такой, — старушка ладонью показала что-то около метра от земли. Видимо, недоумение отразилось на моём лице, потому что она, подозрительно прищурившись, с обличительными нотками в голосе спросила: — Да ты никак не узнаёшь меня?

— Простите, но нет, — покаялась я.

— Ишь ты, а сама в детстве ко мне на участок лазила и сливы всё время таскала…

— Тётя Глаша? — я была поражена. В этой согбенной старушке было очень сложной узнать ту пышущую здоровьем дородную женщину чуть за тридцать, которую я знала прежде.

— Она самая! — гордо выпятив грудь, подтвердила та моё предположение. — А ты чай в гости приехала? Давно тебя что-то видно не было…

— Работа, — уклончиво ответила я. — Вы на колонку? Пойдёмте вместе.

Тётя Глаша охотно согласилась и всю дорогу до колонки трещала без остановки, пересказывая мне все деревенские сплетни за последние лет десять. Большую часть её болтовни я пропустила мимо ушей, однако кое-что всё же достигло моего сознания.

— Где, говорите, новый фельдшер поселился? — уточнила я, помогая женщине повесить полные ведра воды на коромысло.

— Так на окраине деревни, в доме на отшибе.

— В том, где лет сто назад ведьма жила? — припомнила я местную страшилку, которой в детстве меня часто пугал дед.

— Да, именно в нём, — подтвердила тётя Глаша. — И как ему не страшно только, не представляю. Митрич, — его дом ближе всех к ведьмину, — говорит, что по ночам возле дома часто видит жуткое голубоватое сияние. И иногда слышит непонятные стоны. Женские.

Распрощавшись с разговорчивой женщиной перед калиткой бабушкиного дома, я поудобней перехватила ведро и вошла во двор. Бабушка стояла на крыльце и чем-то сосредоточенно мазала дверной косяк. Подойдя ближе, я отчётливо ощутила запах ладана.

— Бабуль, ты чего делаешь? — поставив ведро на ступеньку, спросила я, наблюдая за странными манипуляциями.

— Насекомых отпугиваю, — спокойно объяснила она свои действия. — Мошкара да комары терпеть не могут ладан.

Я на это только пожала плечами: отпугивает, так отпугивает. Бабушке, как говорится, виднее.

После завтрака я решила нанести визит фельдшеру и выяснить, что же такого стряслось с моей бабулей, — которая, к слову, скакала по дому не хуже молодой козочки, — что он срочно вызвал меня из города. А главное, кто дал ему номер моего телефона?

* * *

Здороваясь на каждом шагу с людьми, которых абсолютно не помню, но которые улыбались мне как родной, я добралась до дома ведьмы. За несколько дворов от него я сбавила ход, чувствуя лёгкую, ничем не объяснимую тревогу. Будучи ребёнком, я в компании других детей часто приходила сюда, пару раз на спор даже открывала калитку и заходила в сад, а однажды даже поднялась на крыльцо. Как сейчас помню тот суеверный ужас, который охватил меня, стоило поставить ногу на первую ступеньку. Каждую секунду я ожидала, что дверь дома откроется, и костлявая рука схватит меня и затащит внутрь. Ничего подобного, разумеется, не произошло. Но после того раза к дому я больше не подходила. До этого дня.

Я остановилась перед знакомой калиткой и окинула взглядом ветхий домишко с облупившейся зелёной краской и глухо забитыми ставнями на окнах — за эти десять лет дом совершенно не изменился. Ничто в его внешнем облике не говорило о том, что впервые за сто с лишним лет у него появился жилец.

— Эй, хозяева! — громко крикнула я, обводя взглядом заросшую травой лужайку перед домом. — Кто-нибудь есть дома?

Ответом мне была тишина. Впрочем, не было никакой гарантии, что меня услышали. Собрав всю волю в кулак и отбросив прочь детские страхи, я толкнула калитку — та оказалась не заперта, что меня совершенно не удивило. Деревенские редко вспоминают о замках, разве что дом на ночь запирают, да и то скорее защищаясь от визита бродячих животных, нежели опасаясь воров.

Притворив за собой калитку, я направилась к крыльцу, чувствуя, как внутри против моей воли поднимается суеверный страх. Я замерла перед первой ступенькой, не в силах поднять на неё ногу. В горле мгновенно пересохло, и я с огромным трудом сглотнула.

— Бред какой-то! — раздражённо сказала я сама себе. — Это просто дом. Самый обычный дом.

Попытка самовнушения не очень помогла: я буквально каждой клеточкой своего тела ощущала направленный на себя тяжёлый, злобный взгляд. Хотелось немедленно развернуться и уйти как можно дальше от проклятого дома.

Неожиданно входная дверь резко распахнулась, отчего я буквально подпрыгнула на месте и столкнулась взглядом с растерянным молодым мужчиной, на котором из одежды были только трусы-семейники в полоску.

— Здрасьте, — мгновенно покраснев, быстро проговорил он и поспешно ретировался обратно внутрь дома, захлопнув передо мной дверь.

Пару мгновений я молча стояла, шокировано глядя на дверь. А затем истерично рассмеялась, прикрыв глаза ладонью.

Не прошло и минуты, как дверь распахнулась повторно.