Фамильная реликвия
Шрифт:
Семён пришёл спустя минут пятнадцать при полном параде: в кителе и с фуражкой на голове.
— Есть в этом доме что пожрать? — с порога спросил он, вешая фуражку на крючок возле двери и принимаясь сосредоточенно расстёгивать пуговицы на кителе.
— Сейчас что-нибудь соображу, — вызвалась я, жестом велев Николаю оставаться на месте. — Макароны с тушёнкой тебя устроят?
— Вполне, — заверил меня доблестный страж правопорядка. — Коль, ты там что-то вчера говорил по поводу выпить?
Николай
— Короче, ребят, мутная какая-то история творится у нас тут, — приговорив и вторую рюмку, задумчиво протянул Семён, развернув стул так, чтобы можно было одновременно видеть и Николая, устроившегося на кровати, и меня, стоявшую возле плиты. — Сходил я с утра к сторожу кладбищенскому, выяснить, что да как. Оказалось, что уже лет десять за кладбищем никто не присматривает — последний сторож, дед Матвей, уехал к сыну в город, а на его место желающие так и не нашлись.
— Почему? — насторожился Николай. — Работа, по идее, непыльная, местная алкашня должна в очередь выстраиваться.
— Я тоже заинтересовался, — кивнул Семён. — И пошёл к батюшке Никодиму — он живёт в пристройке возле церкви как раз на окраине кладбища. Так вот, батюшка сказал мне, что по ночам на кладбище нечистая сила беснуется. Что он лично каждую ночь слышит со стороны могил какие-то непонятные звуки: скрежет, рычание, стоны. Пару раз даже крики были.
— И что, он ни разу не пошёл посмотреть, кто это там шумит? — удивилась я.
— В отличие от нас с вами, отец Никодим не самоубийца и не адреналиновый наркоман, — едко отозвался Семён. — Так что каждую ночь он запирается в своём доме на кучу засовов и старательно делает вид, что его там нет. Нашу вчерашнюю эпичную прогулку он, кстати, тоже слышал.
— И что сказал? — помешивая макароны деревянной лопаткой, спросила я, хотя и догадывалась, каков будет ответ.
— Ничего не сказал, — подтвердил мою догадку Семён. — Если бы я прямо не спросил, слышал ли он вчера крики и выстрелы, старик бы так и молчал, как партизан.
— А никого постороннего на кладбище он в последнее время не видел? — поинтересовался Николай, задумчиво покусывая нижнюю губу. — Кто-то же вырыл ту могилу.
— Кто бы это ни был, старик его не видел, — покачал головой Семён. — Но это ещё не все новости. Коль, тебе Женя рассказала о подарочке, который получила этим утром? — Николай отрицательно покачал головой, после чего Сёма, бросив в мою сторону насмешливый взгляд, продолжил: — Им в бане окно разбили. Человеческим черепом.
— И? — Николай насторожился.
— И всё, — Семён откинулся на спинку стула. — Я вспомнил, что мне показалось, будто у скелета в разрытой могиле не хватало головы. Я, естественно, отправился проверить. Представьте моё удивление, когда, добравшись до места, я обнаружил в могиле не один скелет, а целый два.
— Два? — хором переспросили мы с Николаем.
— Это разве было парное захоронение? — я поставила перед Семёном полную тарелку с макаронами и пытливо посмотрела ему в лицо.
— По документам там числится Свиридов Константин Игнатьевич и больше никого.
— Может, родственники кого-то позже подхоронили, а отметку не сделали? — предположил Николай.
— А это нужно у нашей Женечки спрашивать, — ядовито заметил Семён. — Константин Игнатьевич приходился родным дядей её дедушке.
— Да? — для меня это стало новостью. — Я не знала.
На самом деле я почти ничего не знала о родственниках со стороны деда. Бабушка рассказывала, что к тому моменту, как они поженились, дед уже был круглым сиротой, однако о том, что случилось с его семьёй, она никогда не рассказывала, да мне и не было интересно. Как оказалось, зря.
— В архиве осталась копия заключения о смерти, — сообщил Семён. — Константин Игнатьевич работал на стройке, сорвался с лесов и разбился насмерть.
— Был без каски и проломил голову? — догадался Николай, явно сопоставив увиденное прошлой ночью с тем, что сейчас рассказал Сёма.
— Именно, — подтвердил тот, активно работая ложкой, как экскаватор ковшом. — Его череп, к слову, лежал там, где ему и положено — в гробу.
— Получается, голову забрали у второго тела? — я опустилась на кровать рядом с Николаем.
— Получается, что так.
— Кому же оно тогда принадлежит?
— Хороший вопрос, — кивнул Сёма. — Ответа на него у меня нет.
— Тогда, получается, мы в тупике, — заметил Николай, задумчиво барабаня пальцами здоровой руки по краю стола.
— Получается, что так, — вновь согласился Семён, в третий раз наливая настойку в рюмку. — Если бы дело ограничилось только разрытой могилой и бесхозным телом, я бы закрыл на это глаза. Но подброшенный череп — это уже серьёзно. Это уже попахивает угрозой.
— С чего бы кому-то мне угрожать? — удивилась я. В памяти тут же услужливо всплыл разговор с Митричем. — Я сегодня по пути сюда с Митричем разговаривала. Он высказал предположение, что, раз моя бабушка ведьма, то и я сама тоже ведьма.
— Определённая извращённая логика в этом есть, — заметил Семён, послав мне извиняющийся взгляд. — Я в детстве слышал, что ведьмовской дар передаётся через поколение.
— А я слышала, что ведьмой становится только седьмая девочка в семье, — раздражённо парировала я. — Сём, если не можешь сказать ничего умного, лучше промолчи.