Фамильные ценности, или Возврату не подлежит
Шрифт:
«Похоже, конец света откладывается, – весело подумала Аркадия Васильевна, вспоминая давешних женщин на остановке. – Вот и славно, вот и повеселимся».
Она вытащила из кармана телефон, привычно поругивая себя за то, что никак не приучится носить его в сумочке, потыкала в виртуальные кнопки.
– Привет, ба! – хрипло отозвался Балька. Неужели простыл? Хотя скорее…
– Да ты никак спишь еще? – Она подпустила в голос строгости. – День на дворе, а ты дрыхнешь, ай-яй-яй. – Вообще-то часы показывали половину одиннадцатого, что скорее следовало считать утром, пусть и довольно поздним. Но что это он, в самом-то деле,
– Монографию готовил, у меня ж предзащита скоро, – довольно невнятно пробурчал «паршивец».
– Монографию, значит? И как ее зовут? – съехидничала Аркадия.
– Ну, ба-а, – недовольно протянул он. – Я правда всю ночь в архивах копался, ладно, хоть не в бумажных. Как люди в докомпьютерную эру ухитрялись с документами работать, это ж свихнуться можно. А ты что, решила моим моральным обликом заняться, что ли? Будешь каждую девушку, с которой я, – в трубке хмыкнули, – провожу время, проверять – достойна ли? Тебе их как для проверки представлять, списком или поштучно?
Она рассмеялась:
– Да нет, всех не надо. Ни поштучно, ни тем более списком. На что мне твои девицы? Лучше скажи, ты еще не готов представить мне свою будущую жену?
Балька в трубке аж застонал:
– Бабуль, ты опять, что ли? И, главное, какое прекрасное ты для этого выбрала время.
– Опять – что? – довольно сухо отрезала Аркадия Васильевна. – А что касается времени, то у меня на то есть свои причины. Ты давай прекращай огрызаться, вот еще взял моду. Вообще-то я задала простой вопрос, на который хотела бы получить простой ответ: да или нет. Ну, или, если ты будешь совсем добр к своей старой бабке, с минимальными уточнениями: например, знакомить не готов, но процесс идет.
Балька расхохотался:
– Нет, бабуль. И не готов, и, честно говоря, даже процесс не идет. Какие-то они все… одинаковые, что ли… Неинтересно, в общем.
– Понятно, – уже мягче сказала она. – В таком случае жду тебя сегодня часам к восьми.
– Что?! – завопил внук с такой внезапной энергией, точно его собирались немедленно съесть, причем заживо. – Ты никак меня сватать собралась? Ну ба-а, не начинай, а?
– Сватают, к твоему сведению, девушек. – Она старалась говорить построже, но получалось плохо, смех ее не просто разбирал, он рвался наружу совершенно неудержимо. – Но ты можешь приезжать совершенно спокойно, я гарантирую тебе полную безопасность, моральную и физическую. От потенциальных невест, во всяком случае.
– Уф. – Облегченный выдох прозвучал в трубке так шумно, словно с той стороны находился средних размеров кит, а не ее собственный внук, вполне спортивный молодой человек, отродясь не страдавший никакими одышками. – Бабуль, ты больше меня так не пугай.
– Постараюсь, – пообещала она, улыбаясь все сильнее. – Ты приезжай, договорились?
– Угу, – буркнули в трубке. – Эй, бабуль, а чо такое? Случилось что-то? Ты как вообще?
Ну, слава богу, сообразил, что не грех здоровьем собеседника поинтересоваться, особенно если собеседнику за семьдесят. Нет, не такой уж Балька легкомысленный, как кажется. Просто заносит его по молодости, но это мы поправим.
Аркадия Васильевна продолжала улыбаться – настроение, и без того вполне бодрое, улучшалось стремительно.
– Я в полном порядке, – отрапортовала она в теплое телефонное нутро. – И вообще, и в частности. Разговор есть. Точнее, дело. Приезжай, короче говоря. – И отключилась.
Разговор с Михаилом вышел куда короче: да-да, нет-нет, пост сдал – пост принял, понял, буду к восьми.
В начале седьмого Аркадия Васильевна вдруг поняла, что страшно волнуется. Просто ужас какой-то. Хуже, чем перед экзаменами, честное слово! В животе холодно, коленки дрожат, руки ледяные, словно в снежки без варежек играла.
Нет, господа, так дело не пойдет, прикрикнула она сама на себя. И вовсе не потому, что важные разговоры надо начинать с холодной головой, а не с дрожащими и ледяными от волнения руками. Но такие вот бессмысленные адреналиновые атаки совсем не полезны для сердца, которое у нее мало того что одно, так ведь уже и не юное. Раз атака, два атака, а потом возьмет и взорвется, как бомба. Впрочем, как известно, на любую бомбу есть свой саперный прием. На адреналиновую – спортзал. Зря, что ли, она его обустраивала? Хоть маленький, зато свой, и ходить никуда не надо.
Позанимавшись минут сорок: немного разминки, немного йоги, немного беговой дорожки – все, как учил тренер, главное – аккуратно разогреть себя до пота – и постояв под пробивающими чуть не до костей струями циркулярного душа, Аркадия почувствовала себя в порядке. Да что там в порядке – хоть на тигра с голыми руками идти, и бровь не дрогнет, не то что коленки.
Оба – и Михаил, и даже, что удивительно, Балька – явились минута в минуту, практически столкнувшись у дверей. Точнее, на выложенной фигурными плитками тропинке. Аркадия Васильевна из окна кабинета глядела, как они подходят к крыльцу – такие разные, но чем-то неуловимо схожие – и сочла «одновременность» хорошей приметой. Все получится. У нее всегда все получалось.
Пока раздевались, пока устраивались – Аркадия Васильевна предупредила, что разговор предстоит серьезный – Балька суетился, с типично юношеской нетерпеливостью пытаясь «бежать впереди паровоза»:
– Ба, чего случилось-то?
– Не гони коней, – улыбалась она, – сейчас все поймешь. Оба поймете.
Михаил молчал, но и на его лице явственно сквозило недоумение: дела семейные, а я-то тут при чем?
За окном, за тонкой кружевной занавеской и хрустальной плоскостью стекла, висели синие зимние сумерки. Собственно, это был уже настоящий вечер, рассыпавший по черному небу пригоршни голубовато сверкающих звезд. Но ей подумалось именно так – синие зимние сумерки. Так было… уютнее, что ли? Толстый чайник исходил густым вкусным паром, в чашках рубиново светился чай. Настоящий домашний вечер. Теплый, добрый, семейный. Общий.
– Как вы помните, Петр Привалов, с которого, по сути, началась наша фамилия, был человеком более чем незаурядным и настоящим ювелиром. Он чувствовал камни, как никто другой, и именно он вот на этом самом месте основал ювелирный дом Приваловых, – начала Аркадия Васильевна.
– Когда это было? Почти сто лет назад, верно? – уточнил Балька. – Помним, как же. Кстати, бабуль, а фотографий от деда – ну или сколько там пра – фотографий не осталось?
Усмехнувшись, Аркадия Васильевна потянулась к полке за своей спиной и не глядя вытащила альбом. Старинный, солидный, в потертых, когда-то изумрудно-зеленых, а теперь светло-бирюзовых бархатных крышках. Протянула внуку: