Шрифт:
Пасха наступила в конце апреля. Дашка сидела на подоконнике и болтала ногами. Яркое весеннее солнце светило ей в спину, делая волосы золотыми. Хотелось поговорить, и Дашка спросила:
— Мам, а зачем на пасху яйца красят?
— Традиция. Так положено.
— А мы почему не красим?
— А зачем?
— Ребята играют во дворе. Стукаются. Чье яйцо разбилось, тот проиграл!
— Глупая игра. И перевод продуктов.
Мама сняла с батареи свои сапоги. Дашка сразу заинтересовалась:
— Мам, ты куда собираешься?
— В магазин.
—
— С чего это вдруг?
— А, скучно дома сидеть.
— Пойди, погуляй.
— Не с кем.
— Во дворе полно ребят.
— Они дерутся.
— С девочками играй. Они, наверное, не дерутся.
— Зато обзываются.
Мама глянула сверху вниз и сказала:
— Я бы на твоем месте задумалась.
— О чем? — удивленно округлила глаза Дашка.
— Почему к тебе так относятся.
— Они говорят, что я все время выпендриваюсь.
— Да? А ты им что?
— А я им говорю, что они сами дебильные.
— Так не бывает.
— Как?
— Чтобы все вокруг были дураки, а ты одна умная.
— Бывает!
— Не вредничай.
— Бывает! Бывает! Бывает!
— Вот что, дорогая моя. Я пойду, а ты посиди-ка дома.
Дашка надулась и повернулась к маме спиной.
— И не смей выходить на улицу.
— Выйду, — буркнула Дашка.
— Тогда я обо всем расскажу отцу.
— Пожалуйста.
Мама постояла еще немного, словно решая, что ей теперь делать. Дашка не шевельнулась.
Мама оделась и ушла. Дашка спрыгнула с подоконника и подошла с книжному шкафу.
За стеклянной дверцей хранились семейные реликвии — все то, что осталось на память о дедушке. Несколько поделок, икона, старая книга и фотография в рамке. Дашка встала напротив снимка.
С большой цветной фотографии на нее смотрел дедушка. Совсем еще не старый, только седой. Глаза у него были серыми и веселыми. А еще он еле заметно улыбался, как будто знал какую-то тайну. Видел Дашку насквозь и все равно не осуждал.
Дашка часто смотрела на эту фотографию. И становилось ей спокойно и легко, словно на плечо опускалась теплая ладонь. Дедушка умер два года назад. Дашка тогда училась в третьем классе, и на похороны ее не взяли. Дедушка навсегда остался в ее памяти живым. Веселым, насмешливым и совершенно несерьезным.
Жаль, что папа не такой. А может быть, он просто устает на работе. Мама, конечно, ничего не станет говорить ему про Дашкино поведение. Ему будет не до того. Он молча разденется, включит телевизор и не глядя примет тарелку из маминых рук. Не отрывая взгляда от экрана, он съест все, что подаст ему мама. Дашке иногда казалось, что если отцу насыпать в тарелку теплых опилок, он съест их с тем же отсутствующим выражением лица.
Потом папа и мама перебросятся ничего не значащими фразами и уйдут в спальню, плотно прикрыв дверь.
Дашка улыбнулась дедушке. И словно услышала его голос: «Поиграем, Дашучок?»
— Поиграем, дедушка…
Когда Дашка вышла на улицу, в кармане у нее лежало темно-красное куриное яйцо.
Одуревшие от тепла воробьи орали так, что закладывало уши. Солнце отражалось во всех лужах сразу. Пахло простором и наступившей наконец-то весной.
Они стояли в центре двора, на единственном сухом пяточке. Дашкин одноклассник Дис — Денис. Таскающийся за ним хвостом Толстый. Дашка не знала, как его зовут. Двое малышей из соседнего подъезда и какой-то незнакомый пацан. Ростом почти как Дис, но явно пошире в плечах. И, конечно же, девчонки — Наташка, Ленка, Светка и Юлька. Вся компания в сборе.
Дашка подошла и независимо бросила:
— Привет.
— Привет, — буркнул Дис. Остальные промолчали. А потом незнакомый мальчишка очень вежливо сказал:
— Здравствуй. Тебя как зовут?
— Зараза, — буркнул Дис.
Дашка смерила его презрительным взглядом:
— Это твое имя, не путай. А меня зовут Дарья.
— А я Антон, — заулыбался новичок.
— Оч-ч-чень приятно, — фыркнула Дашка. Мальчишку следовало сразу поставить на место. А то уставился, глаза растопырил, губы облизывает. Думает, наверное, что сейчас ему все девчонки во дворе на шею бросятся.
Дис покрутил в руках ярко раскрашенное яйцо:
— Ты просто так вышла? Или сыграем?
— А не жалко? — прищурилась Дашка.
Дис хмыкнул. Дашка вздохнула и достала яйцо.
— Кто бьет? — деловито осведомился Дис.
— Давай ты, — пожала плечами Дашка.
Дис примерился, аккуратно размахнулся… Удар, хруст, и скорлупа сыпется на непросохший асфальт. Дис ошарашено смотрит на разноцветное крошево в своей руке.
Дашка спокойно прячет яйцо в карман и разворачивается к дому. Делает вид, что больше не хочет играть. Этот беспроигрышный ход всегда приносил успех. Сработал он и на этот раз.
— Подожди! — не выдержал Толстый. — Давай со мной!
Дашка задумчиво смотрит на него через плечо. Словно оценивает — достойный ли он противник. Толстый переминается с ноги на ногу и сильно потеет. Дашка наконец решает:
— Давай…
Снова удар, хруст… Дашка стоит спокойно и прямо. Она не сомневается в победе.
Дис наконец-то выходит из столбняка:
— Как ты это делаешь?
— Я слово знаю, — снисходительно отвечает Дашка.
Антон азартно подскочил:
— Теперь со мной!
У него оказался целый пакет яиц. Дашка переколотила их все.
Наблюдать за Антоном было интересно. Сначала он хитро улыбался, поглядывая из-под давно не стриженых волос. Потом поджал губы и сосредоточился. А кода ему стало нечем играть, вдруг смешно надул губы и стал похож на обиженного малыша. Дашка с трудом сдержала улыбку.
Много раз Дис отравлял ее жизнь наглыми и обидными выходками. Дашка помнила и измазанную грязью шапку, и смех за спиной, и ехидные клички. И глупые истории, которые Дис рассказывал в школе про нее, Дашку. В этих историях не было ни капли правды. Этот Антон на вид тихоня и отличник, но если он пришел к Дису, значит, он такой же. И жалеть его не нужно. Так же, как и девчонок — это их подучил Дис громко ржать у Дашки за спиной.