Фанфик по Strongest Disciple Kenichi
Шрифт:
– Честно говоря, разница не особо заметна...
– ответил Сирахама, покосившись на свою замотанную тушку.
– Сомневаюсь, что имеется целая толпа желающих подраться со мной, "тренироваться" же придется каждый день! А я еще пожить хочу...
– А, так вот, что тебя беспокоит!
– улыбнулся Акисамэ.
– Не волнуйся, вчерашнее занятие было таким жестким из-за твоей амнезии. Этим способом мы пытались вернуть твою память, и ведь не совсем безуспешно, не правда ли? Ты ведь что-то вспомнил?
Школьник на секунду задумался,
– Это была наша ошибка, признаем. Нам следовало догадаться о том, что ты настолько негативно отнесешься к подобному "лечению". Так что не беспокойся: обычные тренировки куда как проще...
– заверил парня хозяин клиники, соврав при этом, не моргнув и глазом.
На лицах двух других мастеров Редзанпаку не дрогнул ни один мускул, когда Коэтсуджи произносил свою последнюю фразу. Истории осталось неизвестным то, каких именно усилий стоил мастерам этот подвиг, но они с честью выдержали это внезапное испытание. Особенно туго пришлось Сакаки: Кеничи в тот момент, как раз смотрел на него. Перевязанный паренек перевел взгляд на потолок и глубоко задумался. На минуту в комнате воцарилось молчание.
– Я понимаю - это для тебя неожиданно, но, принимая решение, пожалуйста, учти тот момент, что ты уже делал похожий выбор, - нарушил тишину Акисамэ, а потом последовала повторная проверка мастеров на выдержку, - и могу тебя заверить, ты ни разу не пожалел о нем.
– Значит, это все-таки правда, что я навалял Цукубе и Даймондзи?
– спросил Сирахама, продолжая отрешенно пялиться на потолок.
Троица обменялась быстрыми взглядами: эти слова являлись доказательством безоговорочной победы ораторского искусства над амнезией.
Два часа спустя. Редзанпаку.
Едва перед тремя мужчинами и парнем в бинтах открылись исполинские ворота, как откуда-то сверху послышалось:
– Вы вернулись...
– А потом обладательница тихого голоса спрыгнула с дерева.
– Как успехи?
– Кеничи-кун снова с нами, - озвучил очевидный факт Акисамэ.
– Кстати...
– Эй! Сколько можно вас ждать?!
– из дверей додзе показалась Мию.
– Обед почти остыл, быстро все за стол! О, Кеничи! А почему...
Тут она заметила повязки и царапины на лице и сделала неверный вывод.
– Нельзя пропускать занятия в школе ради тренировок!
– заявила девушка, а когда они подошли поближе, то блондинка изумленно ахнула.
– Боже, что они на этот раз придумали?! Выглядишь так, будто тебя заперли в комнате со взбесившимися кошками... С тобой все хорошо?
– Да, спасибо, благодаря стараниям Коэтсуджи-сенсея чувствую себя отлично!
– ответил он, улыбнувшись своей однокласснице.
– Кеничи практически здоров, - заверил ее Акисамэ.
– Сегодня его будет тренировать Сигурэ.
– О!
– Фуриндзи удивилась пуще прежнего и посмотрела сочувствующе на парня, но он этого не заметил.
– А ему не рановато?
– В самый раз, - отозвался Сакаки и, шагнув в сторону
– Да, конечно, пойдемте!
– переключилась она на старую тему.
– Надеюсь, Апачай еще не съел ваши порции...
Два мастера и юноша последовали за школьницей, а Кенсей незаметно отделился от основной группы и поравнялся с идущим в хвосте мастером холодного оружия. Состроив серьезное выражение лица, он вежливо обратился к брюнетке:
– Сигурэ-доно, Ваша униформа для занятий с Кен-тяном готова. Я положил ее у порога Вашей комнаты.
– Ни. За. Что, - спокойно по слогам произнесла девушка, а затем с паузами в своем неповторимом стиле добавила, - это же позор... на всю... жизнь...
Китаец в отличие от нее не счел нужным сдерживать свои эмоции.
– Да что ты такое говоришь!
– не на шутку возмутился он, останавливаясь у входа.
– Красивая стройная брюнетка с фиолетовыми глазами в белом халатике медсестры нараспашку... и это ты называешь позором?!.. Ведь...
Косака стояла в паре шагов от усатого мужичка и с равнодушным видом выслушивала восхваления ее красоты. Периодически ладонь девушки поглаживала спрятанный в рукаве кинжал, и это действие странным образом совпадало по времени с попытками Ма достать из-за пазухи фотоаппарат. Каждый раз, когда его рука в ходе бурной жестикуляции приближалась к внутреннему карману, мастеру кэмпо приходилось одергивать ее. Параллельно с игрой "Достать или умереть" он продолжал вести свой монолог.
– Твое тело - это дар Божий! Как ты этого не понимаешь?! Тебе не нужно его стесняться!
– убеждал Кенсей свою молчаливую собеседницу.
– Я не стесняюсь... но это извращение, - ответила ему девушка.
Выражение лица брюнетки за последние пять минут нисколько не изменилось, чего нельзя было сказать о ее оппоненте: возмущение переросло в негодование, о чем свидетельствовали покрасневшие щеки и грозно встопорщившиеся усы. Китаец наклонил голову, скрыв глаза за полой шляпы, и медленно проговорил:
– Извращение - это то, что ты носишь вместо нижнего белья...Сигурэ-тян, ты не оставляешь мне выбора, - Кенсей ткнул пальцем в сторону девушки и перешел к "тяжелой артиллерии", сказав преисполненным внутренней мощью голосом, - договор! Я требую выполнения условий сделки!
Мастеру холодного оружия от произведенного всплеска Ки было ни холодно, ни жарко, и она, качнувшись пару раз с носки на пятку, буднично вымолвила:
– Договор соблюден. Я сменила этот твой "имидж", как ты и просил... Взяла новую кольчугу...
Она на мгновение распахнула кимоно, и перед Кенсеем в ворохе нарисованных кленовых листочков мелькнуло стальное плетение, надетое почему-то прямо на голое тело. Вытянутая рука мужичка с хрустом сжалась в кулак, а сам он разогнул шею, и стало ясно, зачем он скрывал глаза: они излучали белый свет, концентрация которого стремительно повышалась.