Фантастические изобретения (сборник)
Шрифт:
Я встал и осмотрелся. Сквозь распахнутую дверь, ведущую в микроскопическое сочетание гостиной-столовой-кухни, я разглядел бородатого человечка, схожего с тряпичной куклой. Человечек спал на диване. Я постарался вспомнить, кто он такой.
— Ньютон Браун, — сказал я наконец. — Чокнутый изобретатель из бара Сэма.
Он открыл один глаз.
— Не ори на меня, — пожаловался он.
— Я же шепотом.
— А похоже было, что орешь.
Он открыл другой глаз.
— Кто ты такой?
Но я сначала отправился на кухню, открыл кран и подождал, когда пойдет холодная вода, чтобы напиться. Затем сунул голову в раковину и стоял так, пока не замерз.
— Великолепно, — простонал я.
Потом я вытерся насухо и сказал:
— Меня зовут Ларри Маршалл. Прошлым вечером мы встретились у Сэма и пили Джека Потрошнтеля. Как сюда пришли — не помню. А почему у моей кровати стоит проигрыватель?
— Проигрыватель?
С похмелья он казался еще ничтожнее, чем раньше.
— На столике у моей кровати.
Он покосился на меня и почесал бакенбарды. Жизнь меркла в его глазах. Наконец он произнес:
— Похоже, что это мой суперцереброграф.
Я щелкнул пальцами.
— Теперь вспомнил! Я сказал тебе, что хочу смотаться из газеты, и ты ответил, что можешь за одну ночь научить меня чему-нибудь путному. И ни черта не вышло. Интересно, куда я засунул аспирин?
Он опустил ножки с дивана и попытался принять вертикальное положение.
— Из чего ни черта не вышло? — спросил он. — Если найдешь аспирин, дай мне две таблетки.
— Из этой супердуперштуки. Думаешь, аспирин нам поможет? Ничему меня твой супердупер не научил.
— Послушай, давай говорить обо всем по порядку, — попросил он. — Голова у меня раскалывается, и я не уверен, что только из-за похмелья. А ты почем знаешь, что ни черта не вышло?
— А чему он меня научил? Какой я был вчера, таким и остался.
Аспирин нашелся в кухонном шкафу. Я взял три таблетки, налил в стакан холодной воды и запил их.
— Разве что голова стала трещать.
Я передал ему бутылочку с таблетками.
Наевшись аспирину, он сказал:
— Сейчас возьмем пластинки и посмотрим, чему ты научился.
Он передвигался осторожно, одной рукой цепляясь за стенку и другой поддерживая голову.
Я слышал, как он колдует с машиной. Затем через несколько секунд раздался грандиозный грохот.
Он вполз обратно в гостиную и признался:
— Я их разбил.
Я сел на освобожденный им диван.
— А я-то думаю, почему такой шум? — язвительно сказал я и постарался сфокусировать глаза на ручных часах.
— Черт возьми, пора на работу! Редактор мне голову оторвет.
Он со стоном опустился на стул.
— И не мечтай об этом, — сказал он. — У тебя теперь новая профессия.
— Да? — рявкнул я. — Но пока я не узнаю, что это за профессия, не лучше ли мне зарабатывать на кусок хлеба с маслом старым способом?
Ньютон Браун покачал головой.
— Боюсь, ничего из этого не выйдет. Разве я тебя не предупредил, что мои суперцереброграф не только подготавливает тебя к новой профессии, но и заодно ликвидирует ненужную память о старой? Проще простого. Зачем забивать голову лишними сведениями?
Я выпучил глаза.
— Ты что, спятил? И у тебя хватает наглости заявить, что я забыл свое ремесло газетчика только потому, что ты подключил к моему уху свои паршивые пластинки?
Он откинулся на спинку стула и зажмурился.
— Умоляю, не ори. Попробуй напечатать что-нибудь на машинке.
Злой как черт, я подошел к моему старенькому ундервуду, стоявшему на столе. Я сел за машинку и неверными пальцами потянулся к клавишам. Посмотрел на клавиши, убрал пальцы и протянул снова.
— Когда печатают на машинке, сначала закладывают в нее бумагу, — раздался за спиной голос Ньютона. — Совершенно очевидно, что, какой бы ни была твоя новая профессия, умения печатать на машинке она не требует.
Я подпрыгнул на стуле. До меня наконец дошло, в какое положение я попал.
— Ты хочешь… ты хочешь сказать, что твоя идиотская затея в самом деле удалась? Что ты вышиб у меня из головы все, что я знал о журналистике? Что я теперь даже на машинке печатать разучился?
— Проще простого. Ты же этого хотел. И отныне ты эксперт совсем в иной области.
— Но в какой? — взмолился я. — Я не знаю ничего, о чем не знал бы раньше.
В отчаянии я пробрался на кухню, открыл ящик, в котором держу инструменты, достал оттуда молоток и несколько гвоздей. Я принялся забивать гвоздь в оконную раму. Ньютон Браун подмигнул мне, когда я в третий раз подряд не попал по шляпке гвоздя, и печально покачал головой.
— Нет, ты ведь и не хотел становиться плотником.
Я хватил молотком по пальцу и бросился в ванную.
Вторую неделю там протекала труба. Я уставился на трубу.
Пустой номер. Я не имел ни малейшего представления о том, как ее починить.
— Водопроводчик из меня не получится! — воскликнул я в отчаянии, вернулся на кухню, схватил сковородку и достал из холодильника два яйца. Когда я разбил яйца, оба желтка разлились.
Ньютон Браун наблюдал за мной с интересом.
— Сомневаюсь, чтобы из тебя вышел повар, — сказал он. — К тому же ты забыл положить масло на сковороду.
Схватив карандаш и лист бумаги, я принялся рисовать.
Он заглянул мне через плечо.
— Нет, не художник, — сказал он. — Проще простого, мы решили художника из тебя не делать.
Я сказал уже без всякой надежды:
— Может, я современный художник? Абстракционист?
Он почесал бородку, снова заглянул мне через плечо и содрогнулся:
— Нет, — сказал он. — Это даже не абстракция.
В отчаянии я бросил карандаш.
— Ничего не выйдет. Потребуется месяц, чтобы перебрать все возможные профессии.