Фантастические рассказы из журнала «Вокруг света»
Шрифт:
Ей осталось совсем немного, всего три-четыре прыжка.
И тут она упала.
Алешкину показалось, что она запнулась. А она лежала, перевесившись через гребень скалы, и руки ее неловко раскинулись в стороны. Разбиться при падении она не могла, скафандр надежно защитил бы ее от ушибов. Вот только от удара метеорита он защитить ее не смог.
— Мей… — прошептал Алешкин.
Метеоритик ударил по колпаку танкетки, по стеклолиту лобового стекла потекла струйка беловатого дыма.
Из танкетки было два выхода, два люка — один вверху, другой сбоку, под колпаком. Алешкин не стал открывать
Метеориты продолжали падать, но он уже не думал о них. Он сделал первый длинный прыжок, второй… не рассчитав, пролетел над лежавшей Мей и вернулся. Подхватил ее на руки — здесь вместе со скафандром она весила не более двадцати килограммов — ив два прыжка оказался возле танкетки.
Когда он осторожно проталкивал Мей в люк, камень рядом вспыхнул цветком. Алешкин заметил белую искорку пламени от удара, и пыльное облачко хлестнуло по забралу скафандра.
Он положил Мей на заднее сиденье. Голова ее бессильно перекатывалась внутри шлема, глаза были плотно закрыты. Алешкин не стал искать место удара — метеоритик, вероятно, был маленький, вязкий пластик скафандра тут же затянул пробитое отверстие, предохраняя от потери кислорода. Бесполезно было снимать и скафандр, это может занять много времени.
Он волчком развернул танкетку и погнал ее к станции.
Управляя рычагами, он то и дело оборачивался к Мей. Лицо ее бледнело все более и более, и он прибавлял обороты мотора. Танкетка на полном ходу перелетала через скалы, как лягушка, шлепалась на каменистые россыпи, и камни веером разлетались в стороны. На крутом откосе ее занесло, несколько метров она скользила боком, Алешкин резко нажал на педаль, и танкетка выровнялась.
Вот-вот над каменистой грядой должен был показаться купол, станции, пять минут хода, и они будут в безопасности, и Мей попадет в умелые руки врача. Только бы подняться из кратера на гребень…
Метеорит на этот раз оказался побольше — с детский кулачок. Но скорость его была огромной, стеклолитовый купол не выдержал удара, Алешкин почувствовал, как дрогнула танкетка, увидел вспышку пламени из мотора, услыхал в шлемофоне громовой удар… и больше уже ничего не видел и не слышал…
А когда открыл глаза, то увидел над собой лицо врача Моро, а выше, над головой, надежный купол станции.
— Вот и отлично! — сказал Моро. — Небольшой шок, ничего серьезного.
Он положил пустой шприц в ванночку. Алешкин поморгал глазами, припоминая. Поднялся на локте.
— Мей?..
— Я здесь, Альешкин…
Она лежала, укрытая простыней. Скафандр валялся на полу. На обнаженном ее плече розовела наклейка бакопластыря. Голос ее звучал слабо, но она улыбнулась Алешкину.
— У нее немного хуже, — сказал Моро. — Метеорит пробил плечо. Навылет. Полсантиметра от сонной артерии. Еще бы чуть-чуть… Но, как говорите вы, русские, "чуть-чуть не считается!". Мисс Джексон через недельку тоже будет о'кэй!
— А где Паппино?
— Синьор Паппино в радиорубке. Сломало антенну, он пытается связаться с Землей.
Алешкин
— Как вы нас достали?
Моро убирал медикаменты в аптечку.
— Вас принес ТУБ.
Алешкин непонимающе уставился на него.
— Он сумел вытащить нас из танкетки?
— Нет, он притащил танкетку вместе с вами.
— Притащил?
— Да, на спине.
— Десять тонн?
— Ну, здесь менее двух.
— Да, я и забыл, — сказал Алешкин. — Но все равно много.
— Много. Но он принес. О, на это стоило посмотреть. У нас метеоритом заклинило антенну кругового обзора, пришлось поворачиваться на гусеницах, мы же не знали, откуда вы можете появиться. И вдруг видим, на гребень кратера поднимается танкетка. Гусеницы у нее не крутятся, а она подвигается к нам. Мы с Паппино вначале ничего понять не могли, все глаза себе протирали. Потом только разглядели под танкеткой башмаки ТУБа. Он поднялся с танкеткой на самый гребень и там упал. И больше не двигался. Вплотную к вам подъехать не могли, оставалось еще метров пятьдесят. Тогда мы отправились за вами, вытащили обоих через верхний люк. Да и метеориты, на наше общее счастье, стали падать пореже.
— А ТУБ?
— Он остался там. Лежит под танкеткой. Нам было уже не до него.
Алешкин встал и потянулся к скафандру.
— Вы куда, Алешкин?.. Послушайте, это рискованно. Метеориты еще падают.
— Нельзя же оставить его там.
— Что ему сделается, пусть полежит… Не глупите, Алешкин. Это же не живое существо, вы понимаете. Это же машина, такая же, как и танкетка.
Алешкин задумчиво смотрел на Моро. Потом взглянул на Мей. Она подозвала его кивком головы. Он наклонился, и Мей поцеловала его в щеку.
— А ну вас! — сказал Моро. — Делайте как хотите.
Метеориты падали реже, значительно реже. Тут и там вспыхивали одинокие фонтанчики. Танкетка стояла среди каменных глыб. Из-под гусеницы торчала неестественно вывернутая подошва огромного ботинка.
Алешкин подергал за нее.
— ТУБ! — позвал он. — ТУБ…
Под танкеткой было тихо и темно. Он выволок из багажника домкрат, подсунул под гусеницу, поднял.
Вытащил ТУБа за ногу.
Поцарапанный и закопченный панцирь его был расцвечен яркими пятнами от ударов мелких метеоритов. Алешкин перевернул его на спину, пощелкал главным включателем и понял.
Когда ТУБ нес танкетку, начало срабатывать защитное реле перегрузки, выключая моторы. И опять, как когда-то на Венере, ТУБ прижал клавишу главного включателя рукой. Моторы перегрелись сразу, подвела ограниченная киберлогика, и он упал. И тогда аварийное реле выключило уже все: и моторы, и киберлогику.
Алешкин достал отвертку, отвернул защитную пластинку на реле, замкнул контакты. ТУБ сразу зашевелился, поднял голову и с трудом сел.
Движения его стали еще более неуклюжими. Он со скрипом повернулся к Алешкину и уставился на него объективами видеолокаторов, за которыми светились голубые зрачки экранов. В шлемофоне Алешкина раздались редкие похрипывания, тогда он сильно пошлепал тяжелой ладонью скафандра по панцирю — как стучат по приемнику, когда в нем нарушается контакт.