Фантастические рассказы из журнала «Вокруг света»
Шрифт:
Тут я может малость и переигрывал, но не скажу, чтобы все это был чистый треп.
Стаен ужасно веселилась, подпрыгивая рядом со мной, как мячик, и поднимая густое облако пыли: все-таки сила притяжения здесь невелика.
— Видишь, как быстро улеглась пыль? Мне кажется, я слышу шорох, с которым она падает на порогу. Знаешь, я ведь не первый год в космосе, но вот так пройтись пешком по незнакомой планете мне еще не доводилось ни разу. А ты уже привык к здешним чудесам?
— Привыкнуть к этому до конца невозможно. Всегда замечаешь что-нибудь новенькое.
Я резко остановился и нагнулся,
— Что это? — удивилась Стаен.
— Я их называю цветами из пыли. Только не прикасайся, иначе все рассыплется. Мой друг считает, что это кратеры микрометеоритов. Видишь стеклянное зернышко в центре? Сюда попал метеорит, а рисунок вокруг него прочерчен ударной волной, от которой поднялась пыль. Мой друг даже книгу об этом пишет. Интересно, что узоры появляются далеко не на всякой поверхности, а лишь на тончайшем пылевом покрытии.
— А ты сам что о них думаешь?
— Я же сказал тебе, цветы из пыли. Их тут знаешь сколько, если приглядеться?
— Давай искать вместе.
Мы двинулись дальше мимо неуклюже громоздившихся полуразрушенных валунов, мимо небольших кратеров.
— Как странно, — продолжала Стаен, — что на этом отрезке пути так много легкой пыли, а я всегда думала, что рельеф на Луне однообразный, здесь ведь нет ни ветра, ни водных потоков, которые могли бы сместить верхний слой почвы, отшлифовать ее мельчайшие частицы.
— Ты права, что-то тут не по правилам.
Мы молча пошли дальше. Я высматривал подходящую площадку, чтобы расставить наши тенты. Вскоре мы со Стаен оставили позади, если можно так выразиться, лес валунов и вышли на открытое место. Вид отсюда открывался сногсшибательный, прямо-таки созданный самой природой Стоунхендж — терраса на склоне холма, окруженная рядом грубых колонн. С восточной стороны кольцо колоннады размыкалось и оттуда виднелась уходившая вдаль плоская равнина. Почти полная Земля низко нависала над узенькой полоской горизонта. Казалось, на этой подернутой рябью глади, похожей на океанскую поверхность, вот-вот вынырнет парус, и прибой заплещется на песчаной отмели.
Потрясенная Стаен остановилась, как вкопанная, и лишь повторяла:
— Какое чудо! Какое невероятное чудо!
Она обернулась ко мне.
— И ведь до нас здесь еще никто не был, правда?
— Ты же видишь, здесь нет следов. Я приберегал это местечко для особого случая.
"Бог покарает меня в конце концов", — кольнула мысль.
— А теперь пора вылезать из скафандров, не мешало бы подкрепиться. Умираю с голоду, — заявил я.
Я развязал сложенные тенты, поставил их рядышком вплотную, дверь к двери. Впрочем, входное отверстие в таких палатках представляло собой просто-напросто круглую дыру, окаймленную мягкой прокладкой-присоской, так что можно было плотно закупорить ее изнутри дверной пластиной, а можно и составить из двух палаток одну, попросторнее, плотно прижав друг к другу их входные отверстия. Стоит наполнить палатки воздухом,
Я подержал "дверь", пока Стаен ползком забралась внутрь и втянула за собой одеяла и сумку, а потом последовал за ней тем же манером. Согнувшись в три погибели, я тщательнейшим образом соединил входами обе наши палатки.
— Кажется, все герметично. Сейчас проверим, что у нас получилось. Я начну выпускать воздух из баллона. Если заметим, что он просачивается наружу, придется отложить пикник до другого раза.
— Я этого не переживу, — шутливо ужаснулась Стаен и на всякий случай поддала мне коленкой.
Я покрутил вентиль баллона. Куполообразные верхушки тентов зашевелились, как живые, и начали надуваться.
— Как будто мы внутри резинового матраса, наполненного водой, — высказалась Стаен.
Я дополнил:
— Напоминает поцелуй двух медуз.
Мы наблюдали за тем, как надувается соседняя палатка, сквозь прозрачные пластиковые стенки нашей. Стаен принялась расстилать на полу одеяла.
— Зачем нужно было тащить оба тента?
— Там у нас будет камера хранения. Увидишь, когда мы сбросим скафандры, покажется, будто мы вчетвером теснимся в одной палатке.
— Хорошо, что всех четверых не надо кормить завтраком. Ты посмотри, какие у нас одеяла.
Она взялась за одеяло, и в руке у нее остался оторванный лоскут.
— Похоже, здешняя атмосфера и солнечный свет не очень подходят для шерсти.
— Они порядком износились и без того.
Она продолжала расспрашивать:
— Ну как, воздух не проходит?
— Пока все идет, как надо.
Палатки, накрепко соединенные присосками, держали жесткую форму. Температура воздуха выровнялась на двадцати пяти градусах по Цельсию, давление установилось порядка двухсот тринадцати миллибар.
— А теперь можно снять скафандр?
— Сначала я попробую.
Я осторожно раскрутил колечко застежки на вороте своего скафандра. Ничего страшного не произошло. Снял шлем и сразу ощутил приятное тепло воздуха, заполнившего палатку. Каменные глыбы как раз против нашего временного пристанища излучали жар, от которого раскраснелись щеки.
— Потрясающе!
Я освободился от лямок рюкзака. Еще несколько мгновений — и мы оба стащили с себя скафандры.
В тонких шерстяных рейтузах, надетых под скафандр. Стаен смотрелась на все сто. Она сняла перчатки, носки и уселась, болтая ногами. А я собрал наши скафандры, шлемы, обувь и перенес все это в соседнюю палатку. Теперь у нас было просторно — из вещей оставался только мой рюкзак. Рюкзак Стаен я отправил вслед за остальными пожитками.
— Вот и ладушки.
Я с наслаждением принялся распаковывать сумку с продуктами.
— Итак, мы имеем цыпленка, французские булочки, причем теплые, салат из капусты, помидоры, красный перец. Позвольте предложить вам бокал этого чудесного, легкого вина, капитан Крамблитт.
Я разлил вино в бокалы, затем положил в тарелки побольше всякой всячины. Мы разлеглись на одеялах, подсунув под спины мой рюкзак.
— Как здесь чудесно, Панчо, — бормотала Стаен с набитым ртом.
— Ага, да здравствует повар, и хвала всевышнему, что он не обременяет нас своим присутствием, — пошутил я.