Фантастический бестиарий
Шрифт:
Вступление
С незапамятных времен любознательные люди поражались многообразию животного мира и старались понять, что же за нити связывают с этим миром человека. Звание царя зверей человек получил далеко не сразу — прежде ему пришлось перебить несусветное множество живых тварей, а некоторых, таких как мамонт, пещерный носорог или тур, вообще истребить. Тут человек возгордился и сам себе присвоил царское звание, хотя никто его на это не уполномочивал. А до тех пор, пока человек не был в себе уверен, он объявлял животных или птиц тотемами, покровителями племени или рода, и вдали от родной пещеры вел себя ниже травы.
Расплодившись
И вот тогда человек со своей недремлющей фантазией принялся искать в том зверье, которого он опасался, тайные вредные качества. Появились волки — оборотни, в речках поселились русалки, в чащах — лешие. А в то же время купцы — первые путешественники — приносили рассказы о зверях, которые живут на краю света. А на краю света, как вы понимаете, могут жить только существа невероятные, ведь всегда хорошо там, где нас нет. И даже если купец старался описать носорога точно таким, каким он был на самом деле, после третьего или десятого пересказа от этого реального любителя рек ничего не оставалось, а получался единорог или еще кто пострашнее. Из кита «вырастал» целый остров, а удав превращался в дракона.
В античном мире, особенно после походов Александра Македонского и создания Римской империи, горизонт знаний весьма расширился.
Тогда в Риме или в Египте жили самые осведомленные и умные люди. С полным правом их можно именовать учеными. А любому ученому свойственно стремиться к созданию системы. Если он видит звезды, то хочет понять, сколько их на небе; если ему приснился ангел, он хочет угадать, сколько ангелов поместится на острие булавки; если ему рассказали о разных зверях, ему хочется составить каталог, список всех живых существ, чтобы понять, сколько их, чем они отличаются друг от друга, в чем схожи, есть ли за множеством живых существ какой — то общий закон?
Неизвестно, кто из античных ученых положил первый камень в основание зоологии, написав книгу «Физиолог», или «Нравоописатель», мы знаем лишь то, что случилось это в египетском центре науки — Александрии во II–III веках нашей эры.
Эти книги были созданы на перекрестке христианской и языческой культур, на границе Азии и Европы, то есть они, с одной стороны, стали первыми энциклопедиями животного мира и в то же время первыми символически — нравственными сочинениями, в которых каждый зверь, обыкновенный или выдуманный, живущий рядом или никем невиданный, рассматривался и как живое существо, и как символ, и как урок читателю. Феникс — символ воскресения, саламандра — символ огня, и так далее… Следовательно, для авторов «Физиолога» совсем не важно было, есть ли такое животное на самом деле или оно выдумано, главное — извлечь мораль.
Разумеется, «Физиолог», говоря современным языком, стал бестселлером. Он нес в себе и тайну, и познавательность, и мораль. Он включал сведения о живых тварях, а также о тварях библейских и просто сказочных, о которых рассказывал еще Гомер. Уже к V веку появились переводы «Физиолога» на основные языки тогдашнего мира, включая армянский, эфиопский, сирийский.
И по мере того как формировались новые литературные языки, эта книга сразу же переводилась на них вслед за первыми богословскими трудами. Так, варианты «Физиолога» появились на славянских языках уже в раннем Средневековье.
Разумеется, при малом числе книг в те годы «Физиолог» должен был привлечь к себе внимание христианской церкви. Естественно, дальнейшая его судьба зависела от того, как понимал аллегории тот или иной римский папа. Например, блюститель чистоты церковных книг папа Геласий в 494 году запретил под страхом жесточайшего наказания не только переписывать, но и читать еретическое произведение. Но все его читали и тайком переписывали, И уже через сто лет папа Григорий Великий рассудил, что от «Физиолога» больше пользы, чем вреда, и повелел его читать и переписывать.
Со временем текст «Физиолога» все более отдалялся от оригинала. Во — первых, каждый переписчик вносил в текст что — то новое, дополнял его, исправлял. Считается, что, начиная с I тысячелетия нашей эры, сохранилось около 500 списков этой книги, и среди них нет двух идентичных. Через тысячу лет «Физиолог» уже ничем не напоминал первую публикацию. Он стал втрое толще, и от первоначального текста остались лишь жалкие ошметки.
Наконец, примерно в XII веке, произошел качественный скачок: некие умные монахи изменили структуру «Физиолога», привели его в порядок, разделили на главы в соответствии с примитивной, но все же зоологической классификацией животных, и этот новый труд стал именоваться «Бестиарием», то есть книгой о зверях.
В Средневековье и начале эпохи Возрождения сведения о животном мире черпались тогдашним читателем из многочисленных, почти обязательно иллюминированных — раскрашенных вручную — бестиариев. Они были прозаическими и поэтическими, талантливыми и скучными, их писали заново все знаменитые умы Европы. Один из последних бестиариев был написан самим Леонардо да Винчи.
Но вскоре после этого бестиарий как вид литературы должен был исчезнуть, потому что мир неожиданно стал расширяться — в море ушли корабли, и наступил трезвый век познания. Бестиарии умерли вслед за драконами и единорогами.
Начиная с XVIII века систематики уже пользовались сведениями Лаперуза или капитана Кука, людей серьезных. Изучение животного мира из области фольклора перешло в разделы науки. Бестиарии потеряли смысл, их даже не переиздавали, чтобы посмеяться над наивностью прошлого.
Теперь мы знаем почти все о животном мире, вернее, о той его части, которую еще не успели истребить. Тайны остались лишь за пределами опыта.
Меня как писателя, имеющего отношение к фантастике, интересует область человеческой фантазии. В бестиариях увлекают главы, посвященные тварям, которых никогда не было, но которые существовали или существуют в воображении миллионов людей, порой настолько ярко, что способны затмить реальность. Русалка или кентавр, каппа или нага кажутся жителю той или иной страны куда более осязаемыми, чем, скажем, окапи или нарвал, не говоря уже о ламантине.
Мне захотелось свести воедино известные сведения о созданиях, которых никогда не существовало, о тварях, которых сотворило воображение человека, и посмотреть на них нашими глазами. Тогда страшные сказки становятся забавными, а порой и трогательными. Но я решил не ограничиваться мифами — воображение трудится и сегодня, Писатели и прошлого, и нашего века немало поработали, чтобы приумножить звериное войско. Достаточно вспомнить наших соотечественников Ершова и Бажова, Чуковского или Успенского. Солидную лепту в корпус невиданных зверей внесли фантасты, впрочем, они пополняют зверинец и по сей день.