Фантастический триллер
Шрифт:
«Ты товар, — подумала она, вспомнив слова Шварца. — Тебя никто не считал товаром, пока ты была просто Мэри Стенз, бесцветной и непривлекательной. Ты была человеком, имевшим свою собственную жизнь — возможно, серую и будничную, но, по крайней мере, ни от кого не зависящую. А теперь, когда ты стала Лорой Смайт, за тебя все решают другие. Ты вроде куклы, которую сделали особенно старательно, чтобы заломить за нее самую высокую цену. Для этого и съехались все эти люди — тебя выставят напоказ, затем продадут и свяжут различными контрактами, параграфами и юридическими терминами. А что ты получишь взамен? Деньги, конечно, — возможно,
Она вздохнула и отложила книжку. Затем подошла к окну и посмотрела на бескрайний голубой простор Средиземного моря и ослепительно-ясное небо.
«Все это, конечно, прекрасно, — убеждала она себя, — но больше похоже не на жизнь, а на бегство от нее. Чтобы чего-то добиться, нужно действовать, бороться, а тут все получается само собой, хочешь ты этого или нет. Вот и сейчас, через несколько минут, ты окажешься перед несколькими преуспевающими бизнесменами, которых раньше никогда не видела, и они сами определят твое будущее. Возможно, оно будет радужным, а может, со временем станет пасмурным. Так или иначе, а выбора нет: ты должна смириться, и даже Пол Дарк сейчас тебе не поможет…»
Охваченная смутной тревогой, она долго не отводила глаз от моря, пока в комнату, постучав в дверь, не вошла мадам Лайе.
— Если вы готовы, мадемуазель…
Мэри в последний раз взглянула на свое отражение в высоком зеркале над туалетным столиком и пошла вниз.
Они стояли, забавно сбившись в кучу, в большой гостиной, и каждый держал в руке стакан. Казалось, точно покоряясь какому-то непонятному, общему для всех, мужскому инстинкту, они объединились, чтобы бороться против возможной угрозы оказаться под властью женщины.
Когда Мэри вошла в комнату, все головы, словно по команде, повернулись к ней. В следующее мгновение кто-то выпустил из рук стакан. Пронзительный звон стекла разорвал наступившую завороженную тишину. А еще через мгновение Эйб Шварц уже приближался к девушке, рядом гордо выступал Сэм Вассерман, а за ним как бы нехотя плелись остальные.
Эйб взял руку девушки и преувеличенно почтительным жестом поднял ее вверх.
— Господа! — провозгласил он. — Позвольте познакомить вас с Лорой Смайт.
Он представил всех по очереди.
Джулиус Айвенберг — низенький полный человечек с лысой головой, заплывшими глазами и толстыми губами; он постоянно поглаживал своя густые седые брови похожим на обрубок коротким пальцем, который как будто разрезал пополам громадный перстень с сапфиром. На нем был строгий серый костюм безупречного покроя, сшитый, видимо, у самого дорогого портного.
Дэйв Гартмен — рекламный агент фирмы «Глория», лет тридцати пяти, одетый в легкие синие брюки и свободную желтую рубашку; по американским меркам он был грубовато-красивый, но со слишком близко посаженными глазами.
Пол Барнард — представитель пресс — бюро Национального телецентра — долговязый и худой, с близорукими глазами, остро глядящими на мир сквозь толстые стекла очков. Легкий серый костюм хотя и плохо сидел на нем, однако выглядел довольно удобным.
И наконец — Джо Мередит из кинокомпании «Зенит», специализировавшейся на экранизации театральных спектаклей и выпуске многосерийных телефильмов. Его крикливую пурпурную рубашку украшал серебристо-серый галстук, завязанный большим неумелым узлом. Эта одежда совершенно не гармонировала с орлиным профилем и мягкими светлыми волосами Мередита.
На минуту в гостиной повисла неловкая тишина, потом все вдруг заговорили разом.
— Сэм, старик, что ж ты, негодяй, скрывал такое чудо!..
— Должен признать, в ней что-то есть…
— Ну и ну, я ждал какой-то шутки, а тут… Сэм, это же настоящее дело…
— По-моему, она стопроцентная красавица…
— Приятели, она рождена для Голливуда…
— Она не надоест и за тысячу рекламных кампаний…
— Склоняю Перед тобой голову, Сэм. Я не верил ни одному твоему слову, никогда не верил. Но на этот раз ты и в самом деле что-то нашел…
— Просто глазам своим не верю — никогда в жизни не видел такой красавицы…
Разговор и дальше шел в том же русле: в виде коротких снисходительных реплик, удивительно безличных и безотносительных, так что Мэри невольно чувствовала себя чем-то вроде восковой куклы, выставленной в музее мадам Тюссо. Никто не обращался к ней, как будто она была всего-навсего манекенщицей, рекламирующей товар перед избранными клиентами, и не причастной к торгу.
— Вам, господа, здорово повезло, — сказал Эйб Шварц, который с самоуверенным видом стоял позади девушки, держа руки в карманах брюк. — Через три недели Лора примет участие в широкой рекламе нового косметического изделия. Сначала кампания развернется в Англии, потом в Европе и Америке. Мне не нужно говорить вам, какое впечатление она произведет. Лора Смайт приобретет славу первой красавицы мира, и за нее будут сражаться толпы народу из кино и телевидения, не меньше тех, которые собираются на проповеди Армии спасения. Это будет настоящая золотая лихорадка. Вы понимаете, о чем я?
Они понимали. Айвенберг, поглаживая брови, сказал:
— Полагаю, мы могли бы начать деловые переговоры, если…
— Позже, — остановил его Эйб, жестом восстанавливая тишину. — Сначала я хочу поподробнее объяснить вам, что к чему, и детальнее показать Лору. Имея дело с друзьями, я всегда веду честную игру. Да и, вообще, мы здесь в гостях, а не на ярмарке.
В разговор вмешался Сэм:
— Вам надо поближе познакомиться с девушкой. У нее не только красивое личико, она приятный собеседник, и у нее есть талант. Мы тут набросали небольшой план, который поможет вам как можно лучше провести время до вечера.
Он подошел поближе к девушке и что-то прошептал ей. Она едва заметно, точно нехотя, улыбнулась и вышла из комнаты.
— В чем дело? — спросил Гартмен.
— Она пошла переодеться в купальник, — объяснил Сэм. — Потом спустится на пляж и присоединится к кому-нибудь из гостей, живущих на вилле, а мы все тоже пойдем туда. Возьмем с собой выпивку. Идея такая — немного отдохнуть, рассмотреть девушку и поболтать о том о сем. Мы с Эйбом ознакомим вас со всеми деталями. А вечером начнем деловой разговор. Согласны?