Фантастика 1966. Выпуск 1
Шрифт:
В операционной тихо. Каждый занят своим делом. Посторонние разговоры шепотом.
Приближается важнейший момент — восстановление работы сердца. На электрокардиограмме видим крупноволновую фибрилляцию. Так и представляю, как дрожит поверхность сердца. Что бы ему стоило начать сокращаться? Нет, не хочет.
Дефибрилляция через грудную стенку не столь эффективна, как на обнаженном сердце. Но все-таки обычно удается.
— Готовьте дефибриллятор. Хорошо смочите марлю на электродах. Да, нужно шкуру
— Мы не забыли. Примета плохая: если все приготовишь на конец опыта, то собака раньше помрет. Девушки, выстригите место под электроды. Живо!
Примета. Тоже мне ученые!
Ждем. Температура — тридцать пять градусов. На сердце выше. Пора.
— Вадим, дефибриллируй.
Он надевает перчатки. Под ноги — резиновый коврик.
К груди собаки приставляет плоские электроды, обернутые мокрыми салфетками. Коля заряжает конденсатор дефибриллятора. Напряжение — пять тысяч вольт.
— Отключите приборы!
— Все готово? Юра, можно? (Спросил начальство. Хорошо.) — Гулый, давай разряд!
Все замерли.
Раздался легкий щелчок. Готово. Юра командует:
— Включайте приборы. Толя, переключи электрокардиограмму на большой осциллограф.
Смотрим на экран. Нет.
— Фибрилляция продолжается. Вадим, нужно повторить. Юра, сколько можно дать максимально?
— Семь тысяч. Заряжай, Коля.
Вся процедура повторяется. Как в романах о летчиках: “Контакт!” — “Есть контакт!..” Настроение понизилось: может не пойти.
— Даю разряд!
Щелчок. Собака судорожно дернулась. Здорово дали.
— Включайте приборы!
— Ура! Пошло! Пошло. Видим редкие всплески сердечных сокращений. Теперь их нужно усилить.
— Введите пять сотых кубика адреналина! Прямо в машину! Мила, хорошее дыхание, глубокое!
Вот стало лучше. Раз, два, три… Двенадцать за десять секунд. Хорошо. Нужно дать ему нагрузку.
— Уменьшайте производительность АИК до одного литра. Постепенно, за две минуты.
Теперь мы смотрим на кривую артериального давления.
Юра переключил ее на большой экран.
Давление низкое. Зайчик едва достигает линии 70 миллиметров. Диастолическое высокое — 60. Это зависит от работы АИК — насос равномерно нагнетает свой литр крови в минуту.
Эх, если бы параллельное кровообращение было хорошо отработано! Гоняли бы и гоняли машину, пока сердце совсем не восстановит свою силу. Но этого нет. А так, возможно, АИК мешает.
— Товарищи, а что, если мы попробуем остановить АИК?
Это ко всем. Молчат. Опыта нет.
— Игорь, пожалуйста, обеспечьте определение минутного объема сердца через каждые пять минут. Это очень важно Возможно?
— Попробуем успеть.
— Тогда давайте останавливать. Поля, готово?
Машину остановили.
— Определяйте минутный объем, Игорь.
— Подождите немного, пусть установится режим.
Это Юра. Прав. Минут пять нужно ждать. Как раз пока меняют кровь в оксигенаторе. Потом можно подкачать свежей, если будет плохо.
Все-таки оживили. АИК стоит, а собака жива. Это уже успех. Очень рад. Нет, подожди. Она еще не просыпалась.
Хирурги пишут, что главная опасность — мозговые осложнения. Закупорка мельчайших сосудов мозга сгустками из эритроцитов, потом его отек. Но у нас при низкой температуре была только плазма, закупорить нечем. Посмотрим.
Времени — четыре часа. Не так уж и поздно. Но я устал.
Хочется лечь, и уйти нельзя. Еще могу принести пользу.
Отменить бы сегодня свидание. “Люба, я хочу сообщить тебе новость”. — “Какую?” — “Хочу подвергнуть себя анабиозу”. — “Чего-чего?” Представляю лицо: недоумение и беспокойство. Выражение неудачное — “подвергнуть анабиозу”.
А как лучше? Не знаю. “Заморозиться?”, “Законсервироваться?” Как замороженная клубника. В корзиночках. Нелепо.
— Ну как?
— Да ничего. Давление колеблется около семидесяти-восьмидесяти. Венозное повысилось до ста шестидесяти пяти. Сейчас минутный объем определят.
Похоже, что удалось. Конечно, может еще упасть. Большие пертурбации во всем организме — в его регулирующих системах.
Просыпайся, пес! Проснись! Заклинаю!
Нет. Пока нет. Это всего три часа прошло. А двадцать лет?
Невероятно. Я ученый, реалист — и вдруг такие фантазии.
Как мальчишка!
— Иван Николаевич, ребята! Просыпается! Смотрите!
Это Мила. Она помогает собаке дышать, поэтому все время смотрит на ее морду.
Все столпились. В самом деле: глаза открыты и взгляд осмысленный. Недоумение: “Что со мной?”
— Как его зовут? Покличьте! (Черствый человек — даже не удосужился узнать кличку.) — Дружок, Дружок!
Делает попытку пошевелить головой.
Проснулся пес! Проснулся! Два часа при температуре два градуса!
— Давайте уберем трубку? Она ему, бедненькому, сильно мешает.
Это сердобольная Лена. Юра протестует (как физиолог!).
— Нет, нельзя убирать. Дыхание еще неэффективное. Наоборот, мне кажется, нужно дать легкий наркоз, например закись азота. Пусть спокойно полежит, пока органы придут в. норму. Да и записывать показатели будет удобнее, а то ведь он будет брыкаться.
— Можно увезти АИК? Нужно мыть аппарат, а то кровь присохнет. — Алла беспокоится о своем объекте.
— Да, конечно. Вадим, распорядись об удалении трубок из артерий и вен. Катетеры для измерений, разумеется, оставить.