Фантастика 1966. Выпуск 3
Шрифт:
— Вполне достаточно, чтобы сказать: «Инспектор Гард, зарубите себе на носу…» — Но про Двойника он мне ничего не говорил.
— А ты у него спрашивал? Дорон привык иметь дело с теми, кого уже трудно превратить в людей, потому что святой Франциск давно обратил их в бессловесных скотов…
— Фредерик!
— Что было дальше, Дэвид? Была ночь. Дежурный сказал, что это случилось где-то около двенадцати. Но их последняя встреча началась часом раньше. Целый час они сидели в креслах друг перед другом, пили вино и сжимали в карманах пистолеты. В сущности, Гард, они не были врагами, потому что человек не умеет быть врагом самому себе. Непримиримы были их планы! Одинаковое прошлое — и взаимоисключающее будущее! Это трагедия, Гард, трагедия нашего века — я не взял бы
«— Ах, как хорошо сейчас на свежем воздухе, профессор!
— Где-нибудь у реки…
— Цивилизация скоро задушит природу.
— А помните, как мы в детстве мечтали попасть на необитаемый остров?
— Вместе с рыжей химичкой Лерой Вудворд?
— Нет, еще раньше. Правда, тогда у нас была… Роза Мэрфи! Она жила в соседнем доме.
— И тоже рыжая! Нам с вами везло на рыжих, коллега.
— Какая славная пора!
— Так выйдем на воздух?
— Пожалуй…» Разговор современных убийц… В недалеком будущем, Гард, прежде чем покончить со своими жертвами, убийцы будут, как фотографы, говорить: «Простите, можно попросить вас чутьчуть повернуть голову — вот так? Смотрите в эту точку. Подбородочек повыше, это выглядит эстетичней. И пожалуйста, повеселее взгляд. Отлично!» — а затем: «Спокойно, стреляю!» Знаешь, что испортило им все дело? Вызов дежурного. Не нажми Миллер кнопку, мы ничего не знали бы о происшедшем. Ни мы, ни весь мир…
— Ты думаешь, — сказал Гард, — что мир об этом узнает?
— Иначе, какой смысл в том, что это случилось?
— От тебя?
— Да, от меня. Чего бы мне это ни стоило. И очень скоро!
— А почему ты считаешь, что именно Миллер вызвал дежурного? И зачем?
— Потому что Миллер… Видишь ли, он позволил себе поиграть с Двойником в кошки-мышки. Ты обратил внимание, Гард, на то, что Миллер почти во всем был нерешительнее Двойника? Он, а не Двойник сидел в шкафу, он прятался на полигоне, он жалко выглядел перед Ирэн, он не принимал решительных мер… Я не знаю, почему так происходило. Возможно, потому, что человек, творящий зло, всегда решительней человека, творящего добро. Зло более прямолинейно, оно грубее, целеустремленней…
— Но добро все же сильнее, Фред.
— Только в итоге. И не всегда. Так вот, Дэвид, дежурного вызвал тот из них, у кого прежде сдали нервы. Миллер незаметным движением — спинкой кресла, чуть откинувшись назад, — нажал кнопку вызова дежурного. Когда раздались бы шаги по коридору, он сказал бы Двойнику: «Сюда кто-то идет. Прячьтесь в шкаф!» — и настоял бы на этом со всей решительностью, которой ему прежде так не хватало. Он еще не знал в тот момент, что Двойник тоже пришел убивать. И он рассчитывал не просто пошутить над Двойником, а получить при этом хоть крохотное подтверждение собственной решимости и воли, без которых его палец не смог бы нажать на курок. Но дежурный не появлялся! А повторный вызов уже не прошел незамеченным. И вот тут-то в течение каких-то секунд, словно спрессованные обстоятельствами, разыгрались трагические события.
«— Зачем вам дежурный,
— Чтобы вы сели в шкаф! — так же резко и прямо ответил Миллер.
— В шкафу проще убивать?
— Проще на улице!» Вызов был принят. Они все поняли. Они уже не сидели.
Они стояли посреди комнаты. Они смотрели друг другу в глаза, но, как боксеры, видели все, что делают их руки.
Два выстрела слились в один.
Остальное ты знаешь, за исключением некоторых подробностей.
Убийца, перешагнув труп, вышел из кабинета. В любую секунду могла открыться дверь. Правда, у него оставалась возможность убрать дежурного, но это было уже слишком, и он понимал, что убийство дежурного юридически не оправдаешь.
И действительно, они столкнулись почти у самых дверей кабинета.
«Вы давали сигнал?» — спросил дежурный.
Он ничего не ответил, он был взволнован, и, кроме того, ему было некогда.
Через семь минут его машина остановилась у дома, где живет Дорон. От института до этого дома ровно семь минут езды по ночной улице. Это был тот случай, когда разговор с Дороном должен был состояться не по телефону, и немедленно, поэтому он рискнул прийти к нему прямо в дом и поднять с постели. А не прийти не мог: в кабинете лежал труп, надо было предупредить события. Еще через десять минут Дорон выехал в институт. Ты помнишь машину, которая, сверкнув фарами, въехала во двор института, когда мы, допросив дежурного, выходили из здания? Это был Дорон.
— Так что же, Фред, он сказал Дорону?
Он напомнил ему о направлении поисков Чвиза, сказал о появлении Двойника и об Ирэн. И больше ничего. Об открытии и установке не было сказано ни слова! Пока не было сказано ни слова… И у него были для этого существенные причины — я не знаю точно, какие именно, но полагаю, что самой главной было то, что он боялся стать таким же трупом, как тот, что остался лежать в кабинете… Ведь Дорон мог легко освободиться от автора открытия, считая, что в его руках установка, тем более что повод для этого был самый подходящий.
Затем последовали два вызова: тебя и Чвиза. Старика подняли с постели, и Доров принял его у себя в кабинете. Понимаешь, если бы можно было повторить все условия, при которых получился Двойник, это стало бы открытием всех открытий! Дорон отлично это понимал. Вероятно, он уже рисовал в своем воображении какого-нибудь кретина, физическая сила которого для Дорона вполне компенсировала бы отсутствие мозгов. Таких кретинов можно было бы делать тысячами и миллионами, это были бы замечательные солдаты, полицейские, дешевая рабочая сила — черт знает, какие перспективы открывала такая возможность! Бедный Чвиз! Теперь он испытает на себе такое давление Дорона, какого не испытывал даже Миллер. Я не знаю, — сумеет ли он воспроизвести эксперимент, который привел к появлению Двойника, но то, что он сам теперь раздвоится, не сомневаюсь. Это будет битва не менее трагическая и не менее кровавая, чем битва двух Миллеров!
То, что сказал тебе Дорон, ты помнишь, я повторять не буду. Конечно, он немедленно позвонил Хейссу, и газета на следующий день вышла без моего репортажа. Труп убрали сначала в морг, выдав за нищего старика, и пьяница Конда даже часа не провел с телом, завернутым в какие-то тряпки.
А затем убитого похоронили на кладбище Бирка. Похоронили рано утром, хотя Бирк вот уже шесть лет хоронит только вечером, во время захода солнца и при свете факелов. Но что не в силах сделать Дорон!
Утром профессор сидел в своем кабинете, как будто бы ничего и не случилось…
— А что с Ирэн? — спросил Гард.
— Сейчас, наверное, уже все в порядке. Она ведь ничего не знает об убийстве, а все ее подозрения и тревоги должно развеять время.
— Фред, ты гениальный сыщик! — не без зависти сказал Гард. — Как ты все узнал? Ты говорил с людьми? Нашел очевидцев? Видел…
— Дело сейчас не во мне. Ты должен помочь! Дай хотя бы совет. Я не знаю, Дэвид, что делать… Или немедленно предупредить мир о случившемся, или… Что мне делать, Гард? Я должен торопиться с решением — пока не поздно, пока еще можно предотвратить катастрофу!