Фантастика 1975-1976
Шрифт:
— Помилуй, — говорю, — царский подарок.
— Ничего особенного, пустяки. На всех хватит.
Взял я эти пять бочек и улетел. И как они мне пригодились! Сквозь метеоритный дождь с их помощью прорвался, от пылевидных чудовищ отбился, притяжение белого карлика преодолел. Выручил меня друг, прямо надо сказать, как мало кто. Ну доставил я свой груз, посадил деревья, дождался, пока в пустыне столетние дубы зашумели. Теперь и назад можно.
Конечно, не мог я вернуться, не навестив своего друга. В конце концов, у нас точно такое же богатство под ногами,
Снова созвездие Водолея, начинаю ориентироваться. Ничего не выходит. Индикатор не светится. Нет магнитного поля ни у одной планеты. Что же делать-то, а? Напряг память, кое-что по отдельным приметам вспомнил, повторил маневр, снова опустился на ту же поляну. И вижу: что-то существенно изменилось. Дорога в тот раз вся была забита машинами, а теперь хоть бы одна показалась. Пустота, тишина, безлюдье. Вышел я на дорогу: смотрю, вся потрескалась, насыпи обвалились, кюветы мусором засыпало. И вдруг фигура какая-то показалась. Смотрю: да это ж друг мой ненаглядный на одной ноге ковыляет! Обнялись мы, расцеловались.
— В чем дело, — удивляюсь, — не узнаю. Куда былое великолепие подевалось?
Кинулся он мне на грудь и горько-горько зарыдал.
— Нет, — плачет, — ничего, все в прошлом, а нынешнее поколение и представить себе не может, как оно все было. Черпали мы наше величайшее природное богатство — магнетизм кто сколько хотел и все вычерпали, вылакали. Нет у нас сейчас ни техники, ни культуры. Дома дровами топим, кое-как учимся нефть добывать. Да что толку! Корабли не ходят, самолеты не летают: компас ведь бездействует. А другого навигационного средства мы пока не изобрели.
— Полное мое вам сочувствие, — вздыхаю, — а вот то, что ты мне обещал тогда — всю библиотеку на маленькую карточку переснять — это выполнено? Может быть, мы учтем ваш, так сказать, горький опыт?
— Нету никакой библиотеки, — говорит. — Я как восстал после пятисотлетнего сна, да как узнал, до чего родную планету довели, пошел и подорвал все сто восемьдесят семь библиотечных зданий. Полбочки аккумулированного магнетизма оставалось у меня — закопал перед усыплением — вот я ее на это дело и пустил. Боялся, что библиотека к вам попадет, и вы тем же путем двинетесь. А мне ваша цивилизация дорога — верного друга ведь подарила!
И зарыдал еще громче. Слезы из всех четырех глаз ручьем хлещут. А слезы очень горючие — смесь серной и соляной кислот. Того и гляди костюм мой прожгут. Я его глажу, успокаиваю, а сам отстраняюсь потихоньку. Сказать-то, чтобы не ревел, нельзя: в лучших чувствах обидишь человека.
— Послушай, — спрашивает, — я ведь тебе в свое время пять бочек магнитных силовых линий подарил. Так вот, хоть одной не осталось ли? Меня за подрыв библиотек в тюрьму посадить должны, так я откупиться хочу.
— Нет, — переживаю, — друг мой сердечный, нет ни бочки, ни даже полбочки, ничего не оставил. Сам транжирил магнетизм направо и налево.
Ну что тут еще скажешь. Попрощались мы с грустью, и улетел
— …Пилот корабля ПГД-Х(А), — раздался голос c потолка, — зайдите в диспетчерскую отметить путевой лист. Погрузка вашего корабля закончена.
Рассказчик вскочил с места и бросился к дверям. Кто-то заглянул через его плечо в путевые документы.
— Это-то зачем? — вскричал любопытный. — Пятьсот тысяч маленьких магнитиков!
— А вы думали как? — Пилот корабля ПГД(К) — А на миг остановился в дверях. — Неужели я друга в беде брошу?
И с этими словами он исчез.
РОМАС КАЛОНАЙТИС
НА ГОРИЗОНТЕ — «ЭНИГМА»
Протис собрался было что-то сказать, но из динамиков раздался мертвый голос перцептрона: — На горизонте — объект «Энигма». Включаю большой экран.
На экране загорелась звезда Эпсилон Возницы. Окружающие ее зримые объекты были окрашены в зеленый цвет, инфракрасные и ультрафиолетовые поля светились красным, какие-то объекты неизвестного происхождения — белым цветом. В центре экрана сверкала ослепительно белая точка, вокруг нее колыхались белые и красные кольца, кое-где испещренные зелеными точечками, а дальше все растворялось в густо-черном поле пространства. У края экрана голубоватой точкой был отмечен корабль. Он медленно приближался к первому кольцу.
Все космонавты собрались у экрана и, показывая на него, спорили, что же сулит им странное зрелище. Голубоватая точка вплотную приблизилась к белому кольцу. Тори ткнул в него пальцем и крикнул:
— Смотрите, вот и первый риф! Почувствуем ли мы что-нибудь?
Корабль нырнул в кольцо, но ничего не произошло: вещи спокойно висели на своих местах, а космонавты парили у экрана. Вдруг из белого центра «Энигмы» вырвалась новая — фиолетовая! — волна. Она мчалась почти в три раза быстрее голубоватой точки корабля, и космонавты в один голос вскрикнули:
— Она летит со скоростью света!
Минут через десять волна достигла корабля. Голубоватая точка стала фиолетовой. В зале раздался низкий гул. Он все усиливался, от него завибрировали вещи и тела космонавтов, зашумело в ушах, замигал свет. Изображение Эпсилона Возницы погасло. Несколько тяжелых вещей оторвалось от стен и поплыло по воздуху. За это время гул превратился в резкий свист и внезапно оборвался.
На мгновение все оцепенели. Странное происшествие ошеломило космонавтов. Первым пришел в себя командир корабля Протис.
— Мы попали в зону каких-то неисследованных явлений! — сказал он, стараясь выглядеть спокойным. — Кажется, из объекта «Энигма» временами вырываются могучие волны энергии. Они могут повредить корабль. Всем приготовиться к любым неожиданностям. Проверьте, не испортилось ли что-нибудь на корабле!
Космонавты поспешно направились к своим местам. У экрана остались только Протис и два его помощника — Рени и Гиптэ.
— Локатор вышел из строя. — Рени кивнул на экран.
— Следующая волна обрушится на нас внезапно, — тревожно прошептала Гиптэ.