Фантастика 1980
Шрифт:
Жители Лимены, благословенной планеты Семи Солнц, также уловили странные сигналы, испускаемые звездой, расположенной в чужой галактике. Для того чтобы уловить сигналы, им не понадобились искусственные сооружения в виде, циклопических радиотелескопов, необходимые землянам. Лименяне могли сами как заблагорассудится перестраивать собственное тело, и радиоуши их давно были открыты таинственным зовам вселенной…
Стоит ли удивляться тому, что киберпосланец, сооруженный ими для путешествия в дальнюю галактику, также имел форму шара, как и полпред Земли?
Шар — наиболее совершенная геометрическая
Это был не первый шар, посланный лименянами в пространство. Но до сих пор ни один из разведчиков не сообщил о собратьях по разуму.
Но лименяне не отчаивались. Следующий шар они собирались послать на окраину небольшой галактики, имеющей плоскую форму. Звезда, царящая в этой части вселенной, была относительно холодной, температура ее поверхности не превышала семи тысяч градусов. Нейтринные щупы, смонтированные лименянами, обнаружили несколько планет, обращающихся вокруг этой звезды. Особое внимание лименян привлекла голубая планета. Цвет ее, по-видимому, объяснялся богатой атмосферой, а где атмосфера — там наиболее вероятна жизнь…
Однако поначалу необходимо было дождаться, что сообщит шар, транспонированный к Эпсилон Эридана. Лименяне во всем любили методичность.
Вен и Горт зажили напряженной жизнью. В урочные часы они трудились вместе с другими в кинжальном отсеке «Валенты», занимаясь кропотливой, почти ювелирной работой, а каждую свободную минуту проводили у экрана, которым, кроме них, решительно никто не интересовался.
Каждый раз, когда «Валента» пролетала над заветным местом, Вен и Горт наблюдали одну и ту же картину: два шара, то сближаясь, то удаляясь друг от друга, продолжали свой таинственный бесконечный танец.
— Не могут разумные существа предаваться такому бессмысленному занятию, — сказал Горт.
— Если нам что-то кажется, это еще не значит, что так и есть на самом деле, — глубокомысленно заметил Вен.
— Так что, расскажем нашим?…
— Погодим еще один виток.
Этим обычно заканчивались все их разговоры о двух шарах, совершающих свои эволюции на дне кратера.
…Серебристый шар не мог просто записывать информацию, получаемую от Розового, прежде он должен был осмыслить ее, расшифровать хотя бы в общих чертах. Так человек не может глотать куски пищи, не разжевав их.
Логические блоки Серебристого вибрировали от крайнего напряжения. Омывая все системы, в бесчисленных капиллярах все живее циркулировала кровь — сверхтекучий жидкий гелий, охлажденный почти до абсолютного нуля. Лишь благодаря сверхнизкой температуре блоки его могли вместить колоссальную информацию, обобщающую многотысячелетний опыт землян, от первобытных пещер и кровавых войн до фотонных кораблей и разумного, справедливого строя, утвердившегося в пределах Солнечной системы.
В общем, Серебристый успешно долетел до Эпсилон Эридана, если не считать того, что шальной микрометеорит сжег радиоблок, предварительно протаранив защитную оболочку.
На подлете к цели шар отдал несколько точных команд, корректирующих полет, и катапульта выбросила его на круговую орбиту вокруг единственного спутника звезды — красноватой планеты, которая оказалась безжизненной. Полтора десятка витков, опоясавших планету в разных направлениях, — и поверхность небесного тела была как на ладони — так, наверное, сказал бы Учитель, окажись он здесь. Жив ли он? Вряд ли.
Но что с того, если все его знания, вкусы, черты характера, привычки — все сохранилось в памяти Серебристого. Он мог бы воспроизвести на сфероэкране Учителя, задумавшегося над формулой, или монтирующего замысловатую схему, или гуляющего с внучкой по осеннему саду…
В течение нескольких часов детальная карта планеты была готова. Ненужный труд! Ритмичные сигналы испускает светило, о жизни на котором, конечно, не может быть и речи. Что же касается этой планеты, с которой земляне связывали когда-то столько надежд…
Внутренний луч Серебристого медленно обошел модель рыжей планеты.
Одинокие голые скалы, потрескавшиеся от резких перепадов температуры.
Красный песок, от века не знающий ветра — планета не имела атмосферы.
Мир без полутонов, мертвый мир, в котором день соседствует с ночью.
Вот эта площадка залита палящими лучами звезды. Но шаг в сторону — и ты попадаешь в тень, отбрасываемую скалой, а тень — это непроглядная темень. Непроглядная, разумеется, с точки зрения человеческого восприятия. Но именно с этой точки зрения Серебристый трансформировал сигналы, поступающие от нейтриноглаза и прочих датчиков.
Участки, озаренные солнцем, раскалены — не дотронешься.
Теневые места словно лужицы пролитой туши.
И ничего живого! Ничего того, о чем говорил Учитель, напутствуя его перед дальней дорогой. Где братья по разуму, о которых мечтал он? Уверенность Учителя основывалась на ритмичных радиосигналах, поступающих на Землю именно отсюда.
Что же. Вот он — источник этих сигналов. Ритмичные извержения на звезде Эпсилон Эридана. Серебристый проверил — хронометр природы работал безукоризненно. Словно кто-то через разные промежутки времени бросал камешки в покойный пруд. Бросок — и круги бегут по воде… Основной рисунок ритмичных электромагнитных сигналов и нащупали земные радиотелескопы. Прихоть горячей материи. При чем здесь разум?
Электронный мозг пришел к умозаключению, что программа исследований выполнена. Звезда Эпсилон Эридана не имела больше планет, и эта, единственная, оказалась — увы! — мертва. Но Серебристый помнил улыбку, напутственную улыбку надежды, осветившую старое, словно вырезанное из потемневшего дуба лицо Учителя. Помнил его последние слова, обращенные к Серебристому, которому только что, перед самым стартом, включили сердце. Он вообще помнил все: забывать — свойство человеческой памяти, но не гелиевой.
И Серебристый, описывая круги вокруг розовой планеты, снова и снова прощупывал каждую пядь горячей почвы.
Безымянная планета шла своим извечным путем вокруг материнского светила, и не было ей никакого дела до новообретенного спутника, неутомимо вившегося вокруг нее.
Но что это? Из-под скалы выплыл странный предмет. Сомнений не было — он перемещался! Серебристый мигом сконцентрировал на движущемся предмете все внимание, погасил скорость и пошел на снижение. Это произошло интуитивно — недаром он столько лет общался с учителем, которого люди называли величайшим ученым…