Фантастика 2008
Шрифт:
«Какая Нина Андреевна?» — хотел спросить Тополев, но осекся. Ну конечно, Никитьева! Еще как нехорошо.
— Неприятная ситуация, — внимательно посмотрел на Тополева представитель партии власти. — А журналисты, конечно, как всегда, все преувеличивают. И ошибка — повторяю, ошибка! — в геносети может нанести непоправимый ущерб репутации серьезного человека…
Михаил вспомнил лицо госпожи спикера и подумал, что она ему всегда не нравилась. Но вместо ответа просто кивнул.
Помощник президента улыбнулся. Рукопожатие у него оказалось крепкое, улыбка открытая. Этому человеку хотелось доверять и идти за ним на край света. Неудивительно, что
Михаил вышел из кабинета, вслед за ним выскользнул Сергей Иванович. Пот градом катился со лба.
— Ну, ты понял?!
— Понял, конечно, — пожал плечами Михаил. — Не дурак.
— Ну слава богу. Обрадовал, однокашник. — Сергей Иванович расцвел в улыбке и хлопнул Тополева по плечу. — А то я уж думал, ты выделываться, не дай бог, начнешь, а Никитьева — та еще мегера! Вот уж стервь — не хотел бы я оказаться на ее пути… А ты, если что надо, обращайся.
— Конечно, — сказал Михаил. — Ты, кстати, охрану обещал. Сил нет, сколько каждый день идиотов ломится — как пошла плановая диспансеризация для бюджетников, так то взятки, то угрозы.
— Взятки — это нормально, — ответил Сергей Иванович. — А угрозы нехорошо. Ну, мы решим этот вопрос.
— Так с охраной-то поможешь?
— Прямо завтра. Давай, что ли, перед отлетом коньячку хрипнем? — Сергей Иванович расслабил узел галстука, потер шею под воротником рубашки. — А то я от этого разговора совсем взопрел.
Дина отложила учебник. Нет, ну какой же надо быть сволочью, чтобы не обратить внимание на такую короткую юбку! Все-таки мужики козлы.
И ни месячных у них, ни митохондрий.
Потянувшись, девушка выглянула в окно — солнышко, весна! И на работу идти не надо! Это ли не счастье? С блаженством Дина вспомнила, как рано утром, когда она еще нежилась в постели, обнимая любимого слоника, позвонили из лаборатории и объявили выходной. Все-таки бывает справедливость на свете!
Еще раз взглянула на учебник и помрачнела. Наверняка, если бы она была парнем, препод так бы не мурыжил.
Но ничего, зато мужики, не знают, какое это счастье — оказаться с кучей денег, пусть и небольшой, в парфюмерном магазине. Эти бедолаги не умеют покупать просто для удовольствия. Наверное, это как раз следствие отсутствия митохондрий. И компенсация за ПМС — мужикам-то не нужно столько кайфа! Они идут в магазин и придирчиво выбирают то, что им пригодится в ближайшие сто пятьдесят лет жизни. Им не дано почувствовать наслаждение от покупки — они даже от самих товаров-то счастья не испытывают!
Пошарив рукой вокруг дивана, Дина обнаружила, что методички там нет. Посмотрела внимательно — так, вот она, горка.
Та самая, которая вчера днем была в сумочке, а потом для удобства выросла через опрокидывание оного аксессуара на полу.
Именно отсюда она извлекала по мере надобности прокладки, мобильник, учебник и пачку жевательных резинок.
Но методички здесь, ну хоть ты тресни, не было!
Дина еще раз на всякий случай пошарила рукой под диваном, осмотрела комнату и тут отчетливо вспомнила, как выкладывала методичку на стул в кабинете.
Петрова, как выяснилось, звали Олегом Сергеевичем. Вернее, такое у него было имя, а звали его все, кому не лень, Петровым.
Михаил аккуратно разлил по стопкам — себе коньяк, на полпальца, химику — чистого спирта, раза в три больше.
По телевизору какой-то лысый хрен, вроде как самый
— …Это вернет нас к родоплеменному обществу, и все победы цивилизации окажутся за бортом. Посмотрите на экран, историки нам дают схему… Смотрите: сначала человечество забросило каменные топоры и от родовой общины перешло к соседской. Потом большие, патриархальные семьи из нескольких поколений заменила нормальная современная семья: родители и дети. Человечество развивалось и всегда шло по пути роста индивидуальной свободы. А теперь нам предлагают повернуть время вспять! Вернуться к каменному топору и родовым кланам!.. Да, судари и сударыни, достигнутые бастионы демократии оказались подточены изнутри термитами, и вместо счастливого общества всеобщего равенства мы получаем фашистское — да, да, именно фашистское — с обязательным, принудительным получением генетических паспортов. Ну а потом уже кто угодно сможет использовать эти паспорта в своих целях!..
Петров залпом выпил спирт и аккуратно занюхал рукавом халата, игнорируя и колбаску, и шоколад.
— Ради чего это все? — мотнул он головой в сторону экрана переносного телевизора, стоящего на рабочем столе Тополева. — Или вы и вправду фашизм продвигаете?
— Ты их побольше слушай. — Ученый сделал небольшой глоток, отставил рюмку в сторону. — Хотя я им даже благодарен за все эти угрозы, панику, истерию. Иначе мне именно сейчас вообще жить бы не хотелось.
— А ну прекратить паникерство! — Петров рассмеялся — И сколько ни смотрел ему в глаза Михаил, но не было там ни раскаяния, ни страха. — Давай объясняй про свою генетику. Зачем это все и стоит ли тех денег и сил, которые вбухивают в вашу программу.
Тополев достал листок и нарисовал линию, изображающую что-то похожее на горный массив.
— Это — то, что было раньше. Объемный, сложный мир, в котором правители вели свой род от богов, а руководящая верхушка четко отделяла себя от обычных людей — голубая кровь, белая кость и так далее. А те, кто в самом низу, вроде как происходили от собак, свиней и прочей мерзости. Это было общепринятым мнением.
После этих слов Михаил взял такой же листок и нарисовал на нем прямую линию. Некоторое время помолчал, потом продолжил:
— А это — то, что будет с нашим миром после того, как программа завершится. Абсолютно ровная плоскость, на которой нет ни голубой крови, ни белой кости, ни богов. Только перспектива, в которой у каждого намешаны и простолюдины, и благородные, и черт в ступе. Уже сейчас мир стал более ровным, и именно это смущает врагов программы — они цепляются за свои призрачные холмы и горы, хотят быть наверху и — чтобы остальные внизу, понимаешь? Им не хочется ответственности за свои поступки, потому что кто вверху — тот и прав. А если все вместе, на одном уровне, то вскрывается истина, а кому из сильных мира сего она нужна?
— Ух ты! — Петров посмотрел на друга. — Да ты, братец, анархист!
— Я ученый, — поморщился Тополев. — Я за истину. А те, кому нужна справедливость, всегда ищут способ доказать, что лучшая справедливость — это когда им все можно, и им за это ничего не должно быть. Тот мир, который я создаю, — настоящий. Без иллюзий.
Петров встал, прошелся по кабинету, посмотрел на генетика, потом расхохотался:
— Да рядом с тобой страшно находиться! Как ты вообще еще живой при таких-то взглядах? А я еще думаю, чего это ты на сегодня весь отдел разогнал… Ладно, пойду, а то без меня небось дело стоит.