"Фантастика 2023-117". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
В конце концов, начальству все это надоело. Сзади к «студебеккеру» подъехал танк и двинул его вперед. Грузовик уперся, танк нажал, «студер» развернуло, и он, сломав свежие, белые перила сполз с моста вниз. Глубина здесь была небольшая, и он уперся кузовом в дно, оставив передние колеса на настиле моста. Танк сдал назад и со второго захода окончательно расчистил дорогу. Встречный поток техники и пехоты хлынул на западный берег.
— Э-э, да ты совсем плох, в медсанбат тебя надо.
Дальше играть в героя уже не было
— Надо, лейтенант, садись за руль.
Корпусной медсанбат располагался в нескольких домах в центре большого украинского села. К приезду в медсанбат Вова стонал, уже не сдерживаясь. Принимала его суровая врачиха с командирским голосом.
— Пей.
Нос уловил знакомый запах. Выпив целую кружку разведенного спирта, Лопухов почувствовал себя несколько лучше, боль немного отступила. Выждав, пока «анестезия» подействует, врачиха в белом халате скомандовала двум медсестрам, одна из них была весьма симпатичной пышечкой.
— Держите.
Сестрички вцепились в руки повыше бинтов, а врачиха начала снимать повязку. Поначалу Вова не понял, почему держат две руки, когда повязку снимают только с одной. Так и не понимал, пока снимали верхние слои, когда же начали отдирать бинт от раны…
— Суки! Живодеры! Вы что творите?! А-а-а!
От последнего рывка он чуть не потерял сознание. И тут же пожалел о том, что не отключился, когда бинт начали снимать с другой руки. Ладони смазали какой-то вонючей мазью, стало немного легче, и опять забинтовали.
— С виду — здоровый, а визжит, как девчонка. Видел бы ты, каких сюда танкистов привозят. Места живого нет, а терпят.
Врачиха вышла, дверь осталась приоткрытой, и Вова слышал их диалог с Никифоровым.
— Надолго? — поинтересовался лейтенант.
— Месяц, — отрезала женщина, — и это в лучшем случае. Может, придется в госпиталь отправлять.
— Не надо в госпиталь, — подскочил Вова, — я здесь подлечусь. Товарищ лейтенант, на машину мою никого не сажайте! Я вернусь, я быстро вернусь!
— А ну тихо! — нарисовалась в дверном проеме мощная фигура в белом халате. — Еще один патриот на мою голову. Анечка, проводите раненого.
Анечкой оказалась та самая пышечка. Носик пуговкой, глазки голубенькие, из-под беленькой косынки выбивается беленький перманент, завязанный позади халатик, скорее подчеркивает, чем скрывает. Несколько раз Вова привозил в санбат раненых, но столь привлекательный кадр ему на глаза еще не попадался. А может, и попадался, да в суматохе разгрузки не заметил. Правда, пахнет от нее какой-то медицинской хренью, но в остальном… Е-о-о-о! Вова аж зашипел от боли, всего-то одно неосторожное движение.
Едва Лопухов оказался на своих двоих, как его повело, дает себя знать спиртик-то. Симпатяшка поспешила ему на помощь. Опираясь на сестричку, он добрался до своего «шеви». Никифоров осторожно навесил на него автомат и вещмешок.
— Ну, бывай.
Рука взводного дернулась вперед, но он быстро придержал движение, на ближайший месяц рукопожатия Вове были противопоказаны.
— Лейтенант, — не только ноги, но и язык начал заплетаться, — никому, слышишь, никому мою машину не отдавай. Они ее угробят, а я вернусь. Я вернусь, вернусь.
Анечка поддержала заваливающегося бойца и буквально на себе поволокла его к одной из беленых, крытых соломой хат, девушка оказалась неожиданно сильной, это отметил даже затуманенный алкоголем Вовин мозг. В хате располагалась хозчасть медсанбата. Пожилой старшина принял у Лопухова оружие, с него сняли пропахшую гарью, местами опаленную форму, взамен выдав синий больничный халат. Поскольку сам он справиться с пуговицами не мог, то пришлось основную работу проделать медсестричке. Да, давненько пьяного Вову девушки не раздевали! Да что там, и сам он девушек давно не раздевал даже на трезвую голову. Эх, если бы не замотанные бинтами руки!
Разместили Лопухова в одной из хат. В одной из комнат располагались хозяева, старик со старухой, женщина неопределенного возраста, то ли дочь, то ли невестка, и две девочки лет четырех-пяти. Во второй располагались долечивающиеся легкораненые, тяжелых отправляли дальше в госпитали.
— Анечка, можно я вас так буду называть?
— Можно, можно, — девушка укладывала Вову на дырявый матрас с торчащими из него клочьями ваты. Тут бы плавно перейти к комплиментам, но Лопухова переклинило, и он ляпнул.
— А обед скоро?
— Через три часа, — Вову укрыли тощим синим одеялом.
— Анечка, вы — королева моего сердца, придете меня с ложечки покормить?
— Приду, если Мария Ефимовна отпустит.
И ушла, вильнув на прощание своим пышным задиком.
— Королева, — пробормотал ей вслед Вова и уснул.
Обед он благополучно проспал, Анечка не пришла. Всему медсанбату было не до него. Ему повезло, привезли его во время паузы в боях, а в этот день начались бои за плацдарм на правом берегу. К полудню раненые пошли сплошным потоком. Фырчали за окном моторы автомобилей, кого-то вносили, кого-то уносили. Рядом с Вовой оказался танкист с полностью забинтованной головой, вот кому не повезло, в белом шаре остались две дырки для носа и рта.
— Пить, пить, — просил обожженный танкист.
— Как же помочь-то тебе, браток, руки у меня…
Но танкист его не слышал, только постоянно просил пить.
— Эй, кто-нибудь, мать вашу! Воды принесите!
На его вопли появилась хозяйка, та, что помоложе.
— Воды, воды принесите.
Женщина кивнула и через пару минут вернулась с побитой эмалированной кружкой. Осторожно придерживая голову, склонила к его губам кружку, танкист затих, судорожно глотая живительную влагу. Напоив обожженного, женщина поставила кружку рядом с ним и поднялась.