"Фантастика 2023-119". Компиляция. Книги 1-23

Слизняк боялся. Боялся, когда уходил к духам и когда возвращался обратно. Страх стал неотъемлемой частью натуры, самым важным инструментом нелегкого ремесла. Слизняк служил Башне, как служили ей несколько поколений его предков, — слепо, не рассуждая. Сегодня он впервые осмелился пренебречь

волей молчунов, и чувство, испытываемое им в этот дождливый вечер на Змеином болоте, было большим, чем просто страх, это был почти суеверный ужас. Слизняк хорошо понимал опасность предпринятой по желанию ярла Хаарского затеи: они осмелились выступить против Башни, а меченые никому и никогда не прощали измены. Но и с Гольдульфом Хаарским шутки были плохи: два его воина, Свен и Гунар, неотвязно находились у Слизняка за спиной, готовые в любую минуту обрушить карающие мечи на голову ослушника. Это был капкан, из которого смерд весь день искал выход, но так и не нашел.

Слизняк остановился, тяжело перевел дух, вытер рукавом влажное лицо и опасливо покосился вправо, где за плотной пеленой дождя едва угадывался мрачный силуэт Башни. Воины тоже замерли, тревожно вслушиваясь в тишину, нарушаемую лишь монотонным шепотом падающих капель да редкими жалобными всхлипами гнилого болота. Внезапно тишину прорезал протяжный, за душу берущий вой. От неожиданности и испуга все присели как по команде.

— Это Фарнир, — испуганно прошептал Свен, быстро и мелко крестясь.

Фарнир был вечным ужасом этих гиблых мест. Никто не мог похвастаться, что видел его воочию, лицом к лицу, никто не мог дать точного описания страшного зверя, время от времени выползающего на свет божий из самого глухого угла Змеиного болота, и это фатальное отсутствие очевидцев еще более увеличивало славу таинственного и страшного существа. Был Фарнир порождением ада или всего лишь шуткой обезумевшей природы — этого не знал никто, но, услышав злобный вой, несущийся с болота, жители окрестных деревень спешили укрыться за стенами своих домов.

Гунар опомнился первым: осторожно раздвигая сухой и ломкий прошлогодний камыш, он медленно, почти ползком, двинулся в обход опасного места, поминутно поднимая голову и озираясь. Слизняк и Свен ползли следом, фыркая и отплевываясь вонючей тиной.

— Стой! — Слизняк вдруг выпрямился почти в полный рост, его и без того бледное лицо побледнело еще больше. — Туда нельзя.

— Почему?

Слизняк молчал, настороженно прислушиваясь. Его долговязое худое тело сотрясала крупная дрожь. Своим жалким и нелепым обликом он напоминал испуганного зверя, невзначай угодившего в капкан.

— Взялся вести, так веди. — Гунар брезгливо ткнул Слизняка сапогом.

— Дозор меченых, — едва слышно прошептал тот помертвевшими губами.

Гунар обреченно выругался. Глаза обычно спокойного Свена округлились, озираясь, он стал пятиться.

— Бежать надо!

— Куда бежать? — огрызнулся Гунар. — К черту в зубы?

Но Свен уже не слышал товарища: тяжело отдуваясь, он с шумом ввалился в камыши и, широко раскинув руки, не то пополз, не то поплыл по жидкому, расползающемуся под его тяжелым телом месиву. Гунар выпрямился во весь рост: сквозь размеренный шепот дождя теперь уже вполне отчетливо слышался топот копыт. Он набрал полную грудь воздуха и, подрагивая от страха и отвращения, с головой окунулся в болото.

Слизняк несколько долгих мгновений оцепенело наблюдал за барахтающимися в грязи воинами ярла Гольдульфа, потом опомнился и осторожно, стараясь не повредить ломкий прошлогодний камыш, скользнул ужом в противоположную сторону.

Меченые объявились через минуту мокрыми призраками ночного кошмара, который вполне мог обернуться для Слизняка кровавой явью. В ближайшем всаднике Слизняк опознал Беса, лихого и скандального меченого из десятки сержанта Туза.

— Уходят! — Бес огрел коня плетью; гнедой, напрягая жилы, рванулся вперед, вода вперемешку с грязью брызнула во все стороны.

Второй всадник (это был сам Туз) приподнялся на стременах. Дождь лил как из ведра, и разглядеть что-либо в заросшем камышом море грязи было затруднительно. Во всяком случае, Слизняк на это очень надеялся. Однако надежды его разрушил третий всадник, который вломился в камыши слева и едва не затоптал при этом затаившегося беглеца.

— Вот он, — крикнул всадник, и Слизняк по голосу опознал Сурка.

— С этим я справлюсь. — Туз поднял на дыбы коня и махнул плетью в сторону зарослей: — Помоги Бесу.

Слизняка Туз не выпустил из виду. Скользя босыми ногами по жидкой грязи, тот бежал, широко раскинув длинные руки, словно большая подбитая птица, которая пытается, но никак не может взлететь. Маленькая голова Слизняка болталась из стороны в сторону на тонкой, как у гуся, шее и сама просилась под удар стального клинка. Туз повернул коня вправо, отрезая беглеца от зарослей камыша и на скаку вытягивая из-за плеча узкий меч.

Слизняк услышал топот настигающей погони: испуганно оглянувшись, он метнулся к болоту, почти расстилаясь по земле. Он опоздал — конь меченого уже хрипел ему в спину. Слизняк дико закричал и прикрыл голову руками.

Туз взмахнул мечом, в последний момент, развернув его плашмя. Оглушенный беглец покатился в грязь. Меченый, спрыгнув с коня, зло ткнул носком тяжелого сапога свою добычу в бок. Слизняк заскулил и пошевелился.

— Живучий, паскуда!

Слева послышался треск: кто-то большой и сильный с шумом ломился сквозь густые заросли камыша. Туз мгновенно присел и в следующую секунду метнулся к седлу, где у него был приторочен арбалет.

— Сержант, не стреляй, это я…

Бес остановился у края зарослей, давая товарищу возможность рассмотреть себя. Туз опустил арбалет. Бес, с трудом выдирая из грязи высокие кожаные сапоги, приблизился к сержанту. Коня он вел в поводу. Два безжизненно обмякших тела бесформенной грудой темнели на мокрой от дождя и крови спине гнедого. Конь испуганно фыркал, кося на страшную ношу большим влажным глазом. Бес широкой ладонью провел по лицу и зло сплюнул в сторону зашевелившегося Слизняка.

Туз сделал несколько шагов в сторону камышей и прислушался. Мир словно бы погрузился в дрему, отгородившись от всего живого и суетного мерным шорохом падающих капель. И было что-то тревожное в его отстраненности и подчеркнутом нежелании отзываться на человеческий зов.

— Эй, Сурок, — заорал Бес во всю мощь своих легких.

Крик меченого утонул в вязкой тишине, как камень, брошенный в болото. Туз уже потерял надежду прорваться сквозь обволакивающее безмолвие, когда вдруг послышалось трудное чавканье чьих-то ног по вязкой грязи. До нитки вымокший Сурок вывалился из камышей. Перед собой он гнал низкорослого, забрызганного по самые глаза грязью человека.