"Фантастика 2023-125". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Дануха, сидя на пенёчке у своего кута и греясь на солнышке, вспоминала об этом всём не то с досадой, не то с грустью. Ностальгия мучила. С годами почему-то плохое в памяти стиралось, постепенно блёкло, а хорошее и доброе наоборот выпячивалось. Вот и казалось, что раньше лучше было, правильнее, что ли. Зачем надо было всё рушить? Зачем Троица решила всё сломать и начать какую-то непонятную новую жизнь? Кому это всё надо? Одному Валу известно. Тут мимо, задрав горделиво голову и всем видом показывая в себе конченую стерву, прошлёпала Зорька со Звёздочкой на руках, направляясь в сторону бани. Поскрёбушка жалостливо хныкала, обхватив маму ручками и то и дело тыкаясь заплаканный личиком ей в шею.
— Эт ты куды нашу Звездюлину то попёрла? —
— В баню, — буркнула недовольная Зорька, — захворала Звёздочка с такими мамками, как вы с Данавой.
— Ох, ё, — растянувшись в широкой улыбке, пропела баба, вообще закрывая глаза, — смотри к бывала кака нашлася. Чё стряслося то?
Зорька резко остановилась. Крутанулась, оборачиваясь к Данухе, сверля её красными, воспалёнными глазами. По виду хотела было что-то сначала ругательного выдать, собрать всю злость за недосып да вылить на вредителя, как ушат с помоями, но увидев довольную рожу Данухи, почему-то тут же передумала, поняв, наверное, что вековуха всяко побольше её знает и уж что-что, а вреда дитя сделать бы не посмела, как бы Зорька себя на это не стропалила. И скорее от безысходности и усталости выдавила из себя жалобу:
— Да вот, Данух, чё т лихоманка кака привязалась. Всю ночь жар трепал, под утро тольк уснула. Не знашь чё?
— А чё за раз то ко мне не прибёгла? — ехидно поинтересовалась баба, отнимая своё лицо от солнца и хитро уставившись на молодуху, растягиваясь у широченной улыбке, но только одними губами.
Зорька замялась.
— Ну, дать, — выдохнула Дануха, резко перестав улыбаться, — сама, всё сама. Вредность то из жопы так и прёть. А куды ж теперяча рванула?
— Тык в баню, — уже совсем сконфуженно ответила Зорька, — хочу материнску защиту [136] намыть. Мож поможет.
136
Материнская защита. Лучшая знахарка для дитя была собственная мать. Для того, чтобы лечить ребёнка, знахарка должна была совпадать с ним по крови. Если не совпадала, лечение насмарку. Мать по крови совпадала всегда. Самым верным средством считались выделения матери: слюна, слеза, моча, вода, смытая с её лица или тела. Обряд перерождения: в бане мать садила ребёнка между ног, так называемое «под роды» и обливала себя водой. Вода, стекая с её тела, попадала на ребёнка. Тем самым он защищался, очищался.
— Ну, тык. Эт дело хороше, вряда не будь.
Зорька ещё помялась с ноги на ногу и переступая через себя и свою гордость, попросила:
— Так, Данух, может чем поможешь?
— А как же «сама, сама», — продолжила язвить баба, но видя, что молодуха потупила глазки, добавила, — ладноть, иди лей. Подойду попозжа.
Зорька развернулась и понесла дочь в баню. На душе стало спокойней. Не хотела она Матерь просить, стыдно ей было перед бабой. Звёздочка так прижилась у Данухи, что и про маму начала забывать. Как-то заело это матёрую, даже сама не поняла на какую мозоль ей этим баба наступила. Забрала дочь от неё, как от титьки оторвала, да ещё причём чуть ли не с руганью, всячески показывая вековухе, кто есть «настоящая мама», но вот не долго сама нянчилась. Уж на второй день Звёздочка приболела. А в Данухе за помощью было обращаться уже стыдно. Хотела Данаву дождаться, что убежал куда-то с утра пораньше, не то собирать травы какие, не то ещё чего, но в шатре, как проснулась, она его не застала. И сбегав туда ещё несколько раз, попозже, тоже не застала. Вот и решилась сама, хоть материнской защитой «пролить». Её мама всегда так с ней в детстве делала. А тут Дануха подвернулась на пути, как назло, хотя может это и к лучшему.
Когда Зорька уже заканчивала, сливая с себя последний ковш воды, в баню наконец пожаловала Матерь.
—
Та сидела между ног Зорьки довольная, фыркая каплями воды, то и дело утирая личико своими крохотными ладошками, что получалось у неё очень смешно.
— Накась, — протянула Дануха Зорьке какую-то безделушку на верёвочке, — то ж с сябя сплясни, да на дочу одень.
Зорька сначала хотела было спросить, что это, но тут же поняла — это материнский оберег [137] .
137
Материнские обереги — как правило, символы имеющие отношения к родам: высушенные фрагменты около плодового пузыря, последа, тканей плода — выкидыша. Кроме этого применяли предметы с отверстиями: щепка с отверстием от сучка, камень с дыркой, игла, свёрнутая в кольцо и т. д. Обращение к материнской защите, служило средствам магической защиты не только от природных и потусторонних сил, но и от социальных.
— Благодарствую, Данух, — принимая отполированный кусочек дерева с дыркой от сучка, поблагодарила Зорька и тут же с надеждой спросила, — а зелье какое-нибудь?
Дануха крякнула, присаживаясь рядом, сплюнула с ехидной улыбкой и проговорила:
— Ох и дура ж ты Зорь. Нет тако зелья, чёб зубы не лезли. Я про тако не слыхала.
— Каки зубы? — недоумевала молодуха.
— Ну не твои ж. Тябе уж поздно растить, пора дёргать, притом по живому, а вот Звездюлине в самый раз.
— Так чё у неё зубки режутся, чё ли?
— А то, — со смехом сказала баба, — пиздюлина ты бестолкова.
Зорька посмотрела на дочь. Та, ухватив обоими ручками деревянный оберег, повешенный на шею, озверело его грызла.
— Тфу, — сымитировала Зорька плевок в сторону и у неё, как камень с души свалился, она ж с дуру, чего только не передумала.
Тут в шкурном проёме показалась изрисованная голова потерянного с утра Данавы.
— Здравы будьте бабаньки, — проговорил он, продолжая торчать из-за шкуры только одной головой, — эт я вас везде ищу, ищу, — продолжил он как-то заискивающе неуверенно.
— Нуть, нашёл, — буркнула Дануха, — чё стоишь то, сиротинушка недоделанная? Заваливай, разнагишайся. А то ведь мы с Зорькой забыли чай, чемо мужики от нас баб отличны, хоть одним глазком глянем.
— Да ну тебя, — обидчиво отмахнулся «колдунок» и не думая обижаться на сеструху свою языкастую, но зашёл и сев перед ними, развязал и распахнул курточку, хотя снимать не стал.
— Ты де эт был, Данав, — спросила его Зорька, беря Звёздочку на руки, — с утра шатёр пуст.
— Так Знаменье ж нынче, — удивился Данава, — ходил к воде… — тут он замялся, опуская глазки, — … я Речную Деву видел.
— Ты?! — округлила глаза Дануха и так по-настоящему удивилась, будто услышало что-то такое, чего быть никак не могло.
— Ну да, — подтвердил «колдунок», — как тебя. Она меня за Зорькой послала.
Наступила пауза. Бабы в упор смотрели на Данаву, ожидая продолжения, Данава на них, притом поочерёдно перескакивая с одной на другую и зачем-то часто мигая.
— Чё говорила, то, приёбышь ты припиздякнутый? — взбеленилась Дануха, бесясь, что приходиться с братца всё силой вытягивать, — чё т мяня за сиську то тянешь, всю душу вымотал?
— Я же сказал, за Зорькой послала, — Данава тоже в ответ повысил голос, начиная раздражаться, заражаясь настроем на беседу от своей сестрёнки, — сказала: «Данава, ступай, пусть ко мне Утренняя Зоря придёт».
Зорька тут же соскочила, завертелась, как уж на раскалённом камне, тут же сунула Звёздочку в руки Данухи и кинулась одеваться.
— Де хоть видел то? — уже спокойно уточнила Дануха, утирая рукой мокрого ребёнка.
— На реке, где родник наш в русло впадает, — живо проговорил Данава обращаясь уже не к Данухе, а к одевающейся на бегу Зорьке.