"фантастика 2023-136". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Продолжался этот полет-падение недолго, всего несколько мгновений, после чего я упал и покатился по земле. Сгруппировался, вскочил на ноги. Осмотрелся заполошно и понял — нахожусь в открытом амфитеатре школы «Аскольд». Круга Стихий здесь больше не было, а вот амфитеатр узнаваем.
Тихо вокруг, спокойно.
Тишину нарушал только долгий стон Ангелины — она лежит, подтянув ноги к груди и прислонив ладони к ушам. При этом кровь с ее рук и волос исчезла — отметил я машинально. Совершенно мимоходом, потому что уже осматривался вокруг и силился понять куда мы попали.
Тихо вокруг и спокойно.
Как в могиле.
«Альбин?»
Ответа не последовало.
— А это мы где? — проговорил вскочивший на ноги да Сильва, как и я ошеломленно осматривающийся по сторонам.
Голос его звучит негромко, едва слышно. Ощущение, что у меня уши заложило.
На ногах только мы с ним вдвоем. Магнуссон лежит навзничь, только сейчас открыл глаза и пытается проморгаться. Бертезен стоит на четвереньках, на локтях, смотрит на окружающий мир сквозь локоны растрепанной прически.
— Где мы? — снова спросил да Сильва.
Он говорит громче, но голос слышен по-прежнему сквозь вату.
Бертезен поднялась на ноги, посмотрела на меня, на да Сильву.
— Рискну предположить, что мы в аду, — подрагивающим голосом произнесла она, снова глядя на меня.
Я смотрел по сторонам. На Бертезен не смотрел.
Никаких чужих эмоций я больше не ощущаю. Эмпатия пропала. Браслетов-негаторов на мне нет, но сосущее чувство пустоты от отсутствия силы ощущается крайне остро. При этом безо всякой эмпатии я осознал и понял, что приглушенный голос Бертезен дрожит не от волнения, а от испуга.
Глава 3
«Мы в аду», — эхом прозвучали в памяти слова Бертезен.
Осознание случившегося накрыло беспросветной тоской. На миг, чтобы справиться с собой, прикрыл глаза. Легче не стало — перед взором стояла картинка гибели Надежды. Ощущение безнадеги при этом накатило еще сильнее.
В теле появилось слабость, даже болезненная слабость — захотелось лечь, закрыть глаза и будь что будет. Понимая, что происходит что-то неправильное, я приложил немалые усилия, перебороть возникшие ощущения. Сжал кулаки до боли и открыв глаза, снова осмотрелся по сторонам.
Похоже, мы действительно в очень, очень плохом месте. Это, без сомнения, амфитеатр арены школы «Аскольд», только… не в реальном мире. Как будто в черном его отражении, созданной во тьме копии.
Мы оказались по-настоящему в темном месте, в прямом смысле слова.
Царящий вокруг мрак давил, причем буквально — я снова почувствовал, как меня накрывает тянущее слабостью чувство беспросветной тоски. Ощущение усиливалось оттого, что я не чувствую никакого отклика магической силы. Даже дышать здесь тяжело, под бровями появилась тупая боль и давит на грудь нехватка воздуха. Мрачное небо затянуто серыми облаками, да и вообще все окружающее наблюдаю словно в черно-белом спектре прибора ночного видения.
Вокруг темнота, но не непроглядная. Единственные источники света здесь — это… я вдруг понял, что именно мы вшестером чуть разгоняем Тьму. Только мы в этом странном мире выбиваемся из палитры от черного до серого — яркие пятна цвета на темно-сером фоне. Мы разгоняем Тьму, так же как в компьютерной игре юнит на экране разгоняет накрывающий местность туман войны. Только мы не настолько ярко светимся, и темный полумрак превращается просто в серую муть, клубящийся вокруг нас мглистый туман.
Чем дальше от нас, тем меньше серого света — очертания трибун амфитеатра уже размыто темнеют, без четкости и контраста. Но можно заметить и понять, что они покрыты как будто черным плющом. Даже без возможности предметно рассмотреть неприятно выглядит; я бы не очень хотел оказаться там. Вот нисколько.
Похоже, что мы — живые гости в этом мертвом мире, куда перед смертью отправила нас Надежда, спасая сначала из Инферно от безносой демонессы, а потом от взрыва в амфитеатре.
Обдумывал это я уже на ходу — преодолевая с каждым шагом слабость и накатывающее бессилие, подходя к Ангелине. Девушка так и лежал на боку, обхватив голову руками и прижав колени к груди, всхлипывая от страха и боли.
Когда я легко коснулся ее плеча, Ангелина вскрикнула и дернулась. Отняв руки от лица, девушка испуганно посмотрела на меня. Видимо только сейчас до нее дошло, что боль исчезла — как и кровь. В недоумении Ангелина посмотрела на свои ладони, потом схватилась за меня и поднялась на ноги.
Осматриваясь по сторонам, она крепко прижалась ко мне, явно не собираясь отпускать. Похоже, несмотря на избавление от ментального давления и боли, Ангелина не полностью еще пришла в себя, на грани истерики. И слабость и с тоской безнадеги она, полагаю, испытывает схожие с моими.
Эмоций я ее не чувствую, но ощущаю, как Ангелина крупно дрожит, слышу дробный перестук ее зубов. И это не от холода — здесь, в этом странном темном мире, тепло. Как на болоте в жаркий день. Душно, воздуха не хватает, но не холодно.
Ангелина между тем осознавала новую реальность. Которая ей не нравилась. Буквально вцепившись и повиснув на мне, она снова всхлипнула. Остальные уже сгрудились рядом с нами. Напряжены, испуганы, но выглядят гораздо лучше: Магнуссон и Бертезен даже почти сохраняют внешнее спокойствие. Да Сильва крутит головой по сторонам, но и он самообладания не теряет. Гарсия обхватила себя руками, мелко-мелко дрожит; побледнела так, что ее смуглая кожа приобрела смуглый оттенок, глаза широко раскрыты. Но тоже в истерику не собирается.
Ангелина снова всхлипнула, и едва не опустилась на землю — пришлось удержать ее на ногах. Плохо дело. В отличие от всех остальных, неоднократно бывавших на пороге смерти, Ангелина явно впервые в настолько плохой ситуации, и ей сейчас очень непросто. Или это последствия ментальной атаки демонессы, после которой Ангелине хуже всех пришлось.
Так, ладно, надо что-то делать.
— Версия с адом принята, — пытаясь говорить спокойно, произнес я. — Еще есть?
Голос снова прозвучал тихо, как будто в ушах у меня вата. У остальных, похоже, ощущения схожие — я видел, как все переглядываются, как да Сильва трет уши.