"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Я отказалась, и скоро перед разоренным приказом остались только мы с Фараонией и Зябликовым.
— Этот… — Чародейка плюнула в Герочку. — Нехороший злыдень теперь бесполезен. Он… нехороший человек.
— Где он вас перехватил?
— Да на углу Гильдейской. Не заметила даже, когда с фонаря на меня костяное чудовище напрыгнуло, с облучка сбило.
— А работники?
— Какие работники?
— Вы собирались двух охранников на погост с собою взять.
Квашнина с чувством заехала Зябликову по роже.
— Чего теперь обсуждать? Без трости план твой, рыжая, невыполним, и покойный пристав нам бесполезен. Что теперь? Что? Младенчик нерожденный… Страшно даже представить, какие непотребства барин с ним сотворит!
Она продолжала методично избивать Герочку, он не защищался, пучил только глаза, пытаясь что-то сказать. Жалко мне его не было, тем более что немолодая уже Елизавета Афанасьевна ни поставленным ударом, ни силою не обладала. Утомившись, старуха, тяжело дыша, повернулась ко мне.
— Так тебе скажу, Гелюшка: мы с тобой обе женщины, не можем мы беременную нашу сестру с невинною душою в утробе на надругательство некромантское оставить.
Я всхлипнула и вытерла щеку рукавом, сумочка, чудом все еще висящая на запястье, стукнула в грудь.
— Да что мы теперь можем без трости? Нет, Елизавета Афанасьевна, мы проиграли, только и остается надеяться, что Крестовский сдюжит и хтонь эту закуклит полностью.
— Сдаешься? А как же любовь твоя к чародею Семушке?
Зябликов скорчился на земле, я спрятала в сумочку дудку, сказала устало:
— Семен Аристархович Крестовский на благо всего честного люда старается. В этом стремлении любящая женщина его поддержать должна.
— Он ведь не знал, что барин Маньку брюхатую в полон возьмет.
Герочка замычал, я наступила ему на ногу, Квашнина продолжала увещевания:
— На тебе вина, Гелька, ты Марию Гавриловну не уберегла и тем планы начальства под удар поставила. Он ведь не справится теперь, Семушка твой, сама говорила, слабеет. Невинная детская душа, на алтаре черном в жертву принесенная, его перехлест разрушит. Беда будет, такая беда, что полный город упырей пустяком покажется. Барин всех берендийских покойников поднимет, орды, легионы, на столицу свое воинство поведет.
Гнилостный трупный запах, к которому я уже успела привыкнуть, разбавился нотками жженого сахара. Оберег на груди потеплел, завибрировал.
— Перестаньте, — попросила я. — Лучше по-простому, без чародейства. План у вас какой?
— План! — Фараония схватила меня за плечи. — Такой план. Заставь своего раба в логово нас отвести. Мне бы только внутри оказаться, там я Маньку учую, разыщу, вытащу.
— Так себе схема, — хмыкнула я. — Мы не знаем, сколько подручных при барине, где и как они рассредоточены. Предположим, нам удастся пройти незамеченными… Нет, глупо.
— Что предлагаешь?
— Нужно что-то на обмен. Блохин! Вот если мы барину за Маню гроб с покойником посулим… — Сбросив с плеч руки чародейки, я начала в возбуждениии ходить туда-сюда. — Посулим, не доставим. Обмен! Так, мол, и так, ты, хтонь поганая, нам вдову Блохина, мы тебе самого покойника. Пока торг, пока то-се… Маню нам сразу не отдадут, вы, Елизавета Афанасьевна, с ней в залоге останетесь, я на кладбище поеду. Там уже рассвет…
Герочка опять замычал.
— Что? — бросила я гневно. — С рассветом что не так?
— Его может не быть, госпожа моя строгая, — поднялся Зябликов на ноги, оставшись, впрочем, скрюченным в полупоклоне. — По всем приметам уже рассветать должно, однако нет. Да вы на часики-то взгляните.
Он мотнул головой в сторону колокольни. Я посмотрела, достала свои часы, стрелки на них тоже не двигались. Хотя нет, секундная шевелилась, но очень медленно, чтоб заметить это, пришлось смотреть более минуты по ощущениям.
Фараония сообщила, что бывали уже в истории такие случаи, когда чародеям удавалось время как эластичную ленту тянуть. А про то, чтоб совсем остановить, нет, про такое она не слыхала.
Велев Зябликову молчать, пока лично не спрошу, я решила:
— Другого плана у нас нет, поэтому будем придерживаться этого. Вы, госпожа Квашнина, спасете Марию Гавриловну, а я…
Чародейка не слушала, теребила Герочку:
— Ну, злыдень, где барин твой обитает?
— Оставьте! — Освободив от ее хватки Зябликова, я пошла к карете. — Сказать он не сможет, заклятие на нем, в этом Геродот Христофорович не лгал. Он нас бессловесно сопроводит. Давай, раб мой верный, на облучок садись, правь.
К счастью, гнумы расчистили дорогу от мертвых тел, почтительно сложив их у стен домов, посему лошадки чавкали копытами по обычной площадной грязи. Я сидела рядом с Герочкой, Квашнина расположилась внутри, потому беседовать нам с нею не представлялось возможным.
Вымерший пустынный город, запертые двери, темные окна, приглушенный фонарный свет. Нацепив на нос чародейские очки, я видела на стенах размашистые руны. Семенова работа. Сколько же сил он на это потратил? Положим, не саморучно каждую малевал, а лентою пустил на манер телеграфной, но чардеил изрядно. Вместо того чтоб к последней битве силы копить. Болван!
Я посмотрела на спутника, даже сквозь стекла змейка на его лбу не просматривалась, это вам не Гринина трость неординарная. Эх, какой полезный артефакт погиб! Мерлинцы небось за головы свои аглицкие сейчас хватаются. Любопытно, а другую палицу они наколдуют? А если нет? С кого господин фальшивый пристав за потерю спросит? С меня? Ай, пусть. Скажу, что, во-первых, ни в чем не виновата, а во-вторых, сами. Потому что следить лучше за имуществом надо.
Шлагбаум заставы был поднят, торчал пальцем в небеса, грозил нарушителям. Постовой смотрел на нас из будки, крестился. На досках над его головой золотилась защитная руна.