"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– Всё, что найдёте, ваше, – сделал я широкий жест рукой.
Видимо, это было для них как разрешение: мотоцикл и поклажу мигом тщательно осмотрели, но ничего не нашли. Потом лейтенант сказал:
– Очевидно, это наш танк, шёл из рембата, заблудился – иначе я не могу объяснить, как он там оказался. Видимо, обнаружил немецких диверсантов, которых мы давно ищем, и атаковал. Экипаж неполный, возможно, два человека. После этого танк проследовал к месту стоянки захваченной техники… Хм, там следы бронемашины теряются. – Взглянув на меня, он добавил: – Теперь хотя бы стало ясно, кому принадлежат тот разорванный окровавленный сапог и портянка.
Закончив записывать мои показания, мне дали расписаться, в который уже раз уточнив, что танк был без номера, только звезда, свежеокрашенный, а это значит, что точно из рембата шёл, после чего предложили отвезти до ближайшей больницы. Не в госпиталь, а в больницу, как гражданского. Отказываться я не стал, это было бы подозрительно. Оказалось, что эта районная больница просто ближе, чем ближайший армейский госпиталь или медсанбат. Вещи мои собрали, помогли сесть в люльку, раненую ногу я наружу выставил, и мы покатили к больнице. Мы – это я и один боец, остальные на полуторке куда-то в другое место укатили.
Когда мы, проехав километров семь, въехали в село, уже окончательно стемнело, но жизнь здесь ещё не замерла. Несколько мальчишек со свистом преследовали нас, двигаясь бегом позади мотоцикла, в свет фары попались несколько местных жителей и милиционер. Было немало беженцев, они спали у заборов, скарб был при них. Мы подъехали к больнице, похожей на бывшую дворянскую усадьбу. Здесь народу тоже хватало, многие лежали на матрасах под деревьями в саду, а врачи и медсёстры обходили их, кого-то уносили на процедуры.
– Пострадавшие от налётов вражеской авиации, – пояснил боец в ответ на мой вопросительный взгляд.
Мы въехали на территорию через открытые ворота. Здесь была небольшая стоянка, на которой разгружались два армейских ЗИС-5 и стоял санитарный автобус с полуразобранным мотором, без какого-либо намёка на скорый ремонт. Боец, доставивший меня, быстрым шагом ушёл, я же, убедившись, что нахожусь в тёмном месте, покинул коляску, прихватив вещмешок, и убрал мотоцикл в Хранилище. А то чую, ему быстро ноги сделают. Когда я допрыгал до борта ближайшего ЗИС-а, кузов которого уже освободили от раненых, как раз вернулся боец НКВД, привёл двух санитаров с носилками. Меня погрузили и понесли к больнице.
– А где мотоцикл? – осматриваясь, спросил боец.
– Я попросил местного жителя его забрать. Вернёт, когда вылечусь. А то быстро уведут.
– Ясно. Ну, бывай.
Он развернулся и ушёл в темноту, я провожал его Взором. А меня санитары занесли в здание и положили в очередь на перевязку. Уставшие до не могу врачи всё ещё работали, но очередь двигалась медленно. Носилки забрали, посадив меня на стул в коридоре, вот так я и дожидался своей очереди. Медсестре, которая меня регистрировала, пришлось дважды напоминать, чтобы паспорт вернула: тоже уставшая была.
А боец ушёл недалеко, метров на сто, и вошёл в здание: видимо, там их служба располагалась. Чуть позже и знакомая полуторка туда же подъехала. Лейтенант вышел, пообщался с подчинёнными и направился к больнице. Мне как раз делали перевязку, врач ещё рану чистил, найдя там обрывки ниток от портянки. Ох я и поорал: на живую драли, бинт даже не смочили. Почистив, наложили новый и вынесли в сад, положив на комкастый матрас. Уже в саду я наблюдал Взором, как лейтенант пообщался с врачом, который мной занимался, и ушёл. Видимо, проверял. Ну а я воспользовался Исцелением и, снова потратив весь заряд, практически залечил рану, остались лишь небольшие кожные повреждения. Вскоре после этого я вырубился, подложив вещмешок под голову.
Утром, когда меня разбудили, вокруг бегали санитарки и несколько женщин в обычных платьях – видимо, помощницы из беженцев. Мне дали попить воды. Задерживаться в больнице я не хотел. Народу тут много, больница переполнена, так что, думаю, главврач будет не против моего отъезда. Да-да, я хочу получить справку о ранении и уехать на своём мотоцикле. Нечего тут койку занимать, она кому-нибудь другому пригодится.
Дожидаться завтрака я не стал. Прихватив свой сидор, я попрыгал на одной ноге; на полпути получив от санитарки костыль, дохромал с ним до дежурного врача, поскольку главного не было, и изложил свою просьбу. Мол, знакомый едет в тыл, возьмёт меня с собой, я хотел бы уехать и прошу справку о ранении. Врач без вопросов выдал мне справку, поставив печать и расписавшись.
После этого я сговорился с дедом, который на телеге привёз продукты на кухню больницы, и тот вывез меня за пределы села, высадив на обочине. Кстати, костыль я вернул, это ведь подотчётное имущество. Деду я объяснил, что тут колонна машин будет проходить, и меня заберут, он и уехал. А я стал ждать. Но дорога и не думала пустеть, а поскольку свидетели мне были не нужны, я, босой, с сидором за плечами, с сапогом в одной руке стал уходить в поле, сильно хромая. Больно всё же.
Исцеление за ночь полностью зарядилось, так что я снова его использовал. Ушло где-то сорок процентов, раны на ноге больше не было, остался лишь шрам, почти незаметный. Специально оставил: вдруг узнают, что у меня ранение было. Срезал бинт, помыл ноги из фляжки, переоделся, сменив одежду и сапоги и, достав мотоцикл, занялся его обслуживанием. Провёл осмотр, бак оказался практически пуст, так что залил под пробку. Позавтракав, я выехал из неглубокого оврага на дорогу и покатил прочь.
Дорога до Москвы заняла у меня три дня, двигался я практически всё светлое время суток. Заметив, что тылы армии далеко и посты прекратили встречаться, я сменил мотоцикл на чёрную «эмку» и катил уже с комфортом. Никто меня не останавливал, и вечером двадцать девятого июля я добрался до окраин столицы.
Хотя вряд ли кто-то заинтересовался бы парнем в гражданской одежде, въехавшим в город на новенькой, хоть и сильно запылённой «эмке», но рисковать не хотелось. Поэтому въезжать в город я не стал, а, объехав тяжёлую крупнокалиберную зенитную батарею стороной, свернул к речке, где и остановился на ночёвку. Разжёг костёр и повесил над ним котелок с водой, а сам начал отмывать машину. Пока та сохла, блестя в лучах заходящего солнца, я достал мотоцикл, тоже его помыл, обслужил, заправил. После поужинал и поставил палатку. А когда стемнело, убрал машину в Хранилище.
Ночью меня разбудили звуки бомбёжки, причём где-то рядом. Выбравшись из палатки, я увидел вспышки от разрывов авиабомб в городе и услышал звуки канонады, в небе разрывались зенитные снаряды, шарили в темноте прожектора. В столице начались пожары. Стоявшая неподалёку, в километре всего, зенитная батарея, которую я проезжал по пути сюда, стреляла полузалпами, оглушительно громко из-за близости.
Зябко передёрнув плечами, поскольку тут, у воды, было свежо, и хлопая себя по разным местам (комары заели), я вернулся в палатку и вскоре снова уснул. Проснулся уже на рассвете, в тишине. Сегодня я готовил на завтрак яичницу с колбасой, на сковороде, молоком запивал, а потом и чаёк. Я как раз помыл посуду и, искупавшись, чистил зубы, когда приметил, что ко мне идут двое военных, вроде с той зенитной батареи. Взор их заранее показал, так что у меня было время закончить чистку зубов, прополоскать рот и собраться. Когда гости подошли, они увидели, как я убираю в коляску мотоцикла последние вещи: тюк палатки и вещмешок.