"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Я добрался до гаражей: здесь, похоже, было автохозяйство. Проникнув на территорию, я, зайдя со спины, ножом вскрыл аорту сторожу и отбросил его в сторону, чтобы кровью не запачкаться. Выронив берданку (благо та не выстрелила), он упал, хрипя и булькая. Пожилой совсем, а вор. Я прошёл к стоянке машин у ремонтного бокса и убрал свою машину в Хранилище. Подумав, решил поискать и ту, что пропала после ареста. И представляете, нашёл, в одном из боксов стояла. Машина новенькая, но пока каталась без меня, тысячу километров наездила. Забрал. А чужие мне не нужны, да и хлам тут один. Покинул территорию тем же путём и на велосипеде покатил обратно. Машину поставил на прежнее место и запер. Вскрывали её аккуратно, следов нет, внутри тоже всё было на месте. В квартиру вернулся тем же путём – через балкон. И вскоре уже спал.
Утром меня разбудил стук: уже знакомый посыльный в звании лейтенанта ждал на лестничной площадке. Часы на комоде показывали восемь утра. Встав, я прогулялся к двери и выяснил, что меня ожидают в Генштабе. Лейтенант спустился к машине, которую за мной прислали, а я умылся, быстро оделся и присоединился к нему. Вскоре мы доехали до нужного здания. Маршала ещё не было, тот прибывает в десять часов, потому что работает допоздна, а порой и до утра.
Я в новенькой отглаженной форме ожидал его прибытия в приёмной. Кроме меня тут было с два десятка командиров, все не меньше полковника, и я со своим званием откровенно не вписывался в компанию. Разве что Звезда Героя, к которой я очень серьёзно относился, хоть как-то примиряла их с моим присутствием. А так все косились. Правда, вскоре узнавать начали, перешёптывались. Вот так я и сидел почти час, пока не появился Шапошников. Осмотрев командиров в приёмной, он приметил меня, сидевшего в уголке, и велел:
– Зайди.
Я прошёл за ним в кабинет, чувствуя спиной недовольные взгляды командиров. Секретарь закрывал распахнутые окна: видимо, проветривали помещение, пока маршал отдыхал. А вообще свежо, бодрит. Маршал сел за стол и, указав на стул, велел мне садиться, после чего спросил:
– Ты встречался со штабом двадцать шестой армии и её командиром?
– Да, товарищ маршал, в первые же сутки, как линию заслонов перешли и оказались на территории котла. Встретили их в двух километрах от заслонов. Шли внаглую, с одним головным дозором, разводили дымные костры, не соблюдали шумомаскировку. Меня удивило, как они вообще до заслонов дошли, их давно должны были перехватить. Везунчики.
– Не такие уж и везунчики. Когда переходили линию застав, нарвались на пулемётный огонь. К своим удалось прорваться едва ли трём десяткам, остальных там положили. Командарм погиб.
– Ничуть не удивлён. Нашумели, скорее всего, товарищ маршал. Я их предупреждал, да, видимо, не в коня корм.
– Дело в том, что начальник политуправления армии, который выжил, хотя получил тяжёлое ранение бедра, сообщил, что ты вышел на их штабную колонну, отказался выполнять приказ да ещё навёл их на немецкую засаду.
– Вот сволочь злопамятная.
– Это так?
– Нет. Встречались, было дело, они сами вышли на нашу дневную стоянку. Парням пришлось прятаться, а я вышел к ним, поговорили. Командарм пытался отдать приказ, чтобы я их вытащил из того дерьма, в которое они сами залезли, да ещё бросив вверенные им войска. Да, я отказался выполнять приказ: парни бы меня не поддержали, а один я бы не справился. Так что показал им на карте, где немцы расположились, где пулемёты стоят, и посоветовал, как обойти. Шанс у них был, но, видно, нашумели, а дальше понятно: взлетели осветительные ракеты и заговорили пулемёты.
– Товарищ Гусаров, вы знаете, что такое субординация? Вы знаете, что старшим по званию нужно подчиняться?
– Что-то такое было, товарищ маршал. Где-то я о подобном читал.
– Этот комиссар – друг самого Мехлиса, такого тронь – вонять долго будет, а ты не только тронул, но ещё и сплясал на нём.
– Товарищ маршал, я с ним вообще не общался, он только вопрос про парней задал: существуют они или нет, и всё.
– Сейчас уже не важно. Товарищи из политуправления жаждут твоей крови. Под трибунал, как они того требуют, я тебя отдавать не буду, накажу частным порядком. Для начала сниму одно звание, станешь техником-интендантом второго ранга; всё равно непонятно, как ты своё звание получил. И домашний арест на десять суток. Всё ясно?
– Да, – вздохнув, я встал, вытянувшись.
Обидно, но Шапошников меня слил. Слова про трибунал – это просто слова. Мог отделаться устным предупреждением, без занесения в личное дело, а решил прогнуться под комиссаров. Видимо, есть струнка, за которую они дёргают, и ему приходится плясать под их дудку.
Маршал передал меня своему помощнику в звании генерал-майора автобронетанковых войск, велев с ним решать вопрос передачи обещанного вооружения. Решили. Пришлось изрядно покататься, но за двое суток я всё обещанное передал. Вооружение на одну дивизию, с артсистемами и миномётами, зенитки тоже были; потом на артполк, а в танковый батальон – весь хлам; сорок единиц. КВ не дал. В авиацию передал девять СБ и девять И-16: без аэродромной техники, только сами самолёты, рухлядь, новенькие машины оставил себе. После этого от меня отстали.
Я посетил интендантское управление (мне приказали там появиться), где мне изменили удостоверение; теперь я техник-интендант второго ранга, снял по кубарю из петлиц. Мало того, к себе вызвал комиссар управления и велел сдать корочки кандидата в члены партии. Хорошо, этот хоть не рвал: убрал в сейф и сказал, что если буду хорошо себя вести, получу обратно. Что-то это на дрессуру похоже. Ладно, тумаков дали, а где пряник?
Пряником, видимо, были те самые десять суток ареста. Точнее, отдыха. Кстати, в интендантском управлении я теперь числюсь в резерве. Начальник отдела кадров хотел было меня в войска направить, там сильная нехватка опытных снабженцев, но я сообщил ему о решении Шапошникова, и он сдулся. Приказал мне явиться сразу же, как срок закончится.
Надо сказать, отдыхал я душой и телом. Ну и пусть домашний арест и я дома сижу, зато выспался и отдохнул. В ванне поплескался, час из неё не вылезал, всё горяченькой добавлял. Меня не трогали и не вспоминали аж три дня.
К обеду двадцать девятого октября всё же вспомнили. А у меня большая готовка шла: делал запасы, чтобы в Хранилище убрать, а после можно было в любое время достать и поесть горяченького и свежего. В кастрюле борщ уже доходил, когда позвонили в дверь. Взор опасности не видел, поэтому я открыл дверь и, увидев всё того же посыльного в звании лейтенанта, поинтересовался:
– Какими судьбами?
– Вам приказано явиться в Генштаб.
– И что? – приподнял я бровь.
Тот даже растерялся и повторил:
– Это приказ.
– Давайте, – протянул я руку.
– Приказ устный.
– Тогда идите к чёрту. Я нахожусь под домашним арестом. Пока не будет письменного приказа, я своей камеры не покину. Всего хорошего.
Закрыв дверь, я продолжил варить борщ. На двух сковородах доходили запеканка и тушёная скумбрия. Мне мой первый опыт тушения понравился – объедение. Потом сварю рис и картошку, заправив последнюю сливочным маслом и чесноком, сразу духовитой и вкусной станет. Не зря чеснок второй колбасой называют. Или это сало с чесноком? Да не важно.