"Фантастика 2023-138". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Ну что ж, — сказала Наталья радостно, — приступим.
— Отведем ее в гостиную?
— Незачем. — Она торжественно распахнула двери моего гардеробного шкапа и, потянувшись, достала из недр его шляпную картонку. — Все сделаем здесь.
Навья шагнула к ней.
— Стой, где стоишь, — процедила кузина. — Верю я тебе не более, чем прежде.
Она толкнула меня на постель, коробку поставила на столик, откинула крышку. Сначала на свет появились парные железные кольца, соединенные цепями. Натали позвенела ключами на поясе, выбирая нужный, и одно за другим открыла все четыре кольца.
— Изволь, верная слуга, себя прежде по рукам и ногам заковать.
Навья отступила, но Бобынина щелкнула железом у ее запястий.
— Это раз, — она наклонилась и повторила операцию со щиколотками, — это два…
Верхнюю и нижнюю пару кандалов соединяла цепочка, от которой тянулась цепь подлиннее, эту, самую длинную, Натали пристегнула к железному каминному крюку, затем, подергав, отодвинула стол почти к самой двери, туда, куда навья не могла дотянуться.
С кровати я наблюдала за Натальей Наумовной, восхитившись мимоходом ее недюжинной силой.
— Итак. — Она пошуршала упаковочной бумагой и наконец извлекла из шляпной картонки хрустальный шар, сбросила на пол картонку и бумагу, установила сферу на столешницу. — Чуть не забыла!
Натали подбежала к навье, пошарила у нее в декольте, та хихикнула от щекотки, но обожгла хозяйку ненавидящим взглядом.
— Нет тебе доверия, милочка, — щебетала кузина, рассматривая крошечную серебряную пудреницу, оказавшуюся в ее руках. — Тебя мне за долги отдали, для услуг и покорности, ты землю целовать должна, по которой я ступаю.
— Все эти годы я была покорна и услужлива.
— Пожалуй, была, — немного удивленно сказала Натали. — Но отчего-то я не склонна себя твоей воле вручить. Будь так же хороша, когда я в новое тело поселюсь.
Она открыла пудреницу, полную разноцветных шариков:
— Лиловые — дурманные, — тонкий пальчик передвинул несколько пилюль, — зеленые — сонные, красные…
Натали подошла к тумбочке, плеснула из графина в два стакана, в левый бросила две зеленых пилюли, в правый — зеленую, красную и лиловую. Правый протянула мне:
— До дна, Фимочка, — и кивнула навье.
Пока та играла удавкой, вынуждая меня выпить снадобье, кузина опрокинула в себя порцию. Я свой стакан разбила.
— Заставь ее! — взвизгнула кузина.
— Если вы, госпожа, хоть на минуточку разомкнете кандалы…
Бобынина повалила меня на кровать и втолкнула в рот лиловый шарик. Он был скользким, с травяным вкусом и слишком быстро стал растворяться слюной. Плеваться не помогло, вкус чувствовался даже в носу. Лиловый, дурманный? Точно. Перед глазами довольно скоро замельтешили лиловые снежинки, тело отяжелело, рот безвольно приоткрылся. В него мне и сыпанули горсть красных, как рябина, пилюль. Над кроватью парил Аркадий под ручку с утопленницей, в свободной руке та держала кончик бороды, на которой, как ветряной змей на веревочке, у самого потолка трепыхался старичок.
С усилием отведя взгляд от привидений, я увидала Наталью Наумовну, возложившую руки на источающую ярко-белый свет хрустальную сферу.
— Я получу все, чего достойна! Получу!
Навья сидела на полу, низким голосом пела иноземную песнь, без ритма, без рифмы, похожую на завывания ветра или крики ночных птиц, заметив, что я на нее смотрю, подмигнула. Кузина все бормотала, призраки исчезли, то ли ушли, то ли я просто перестала их видеть.
— Еще немножко, — пропела навья по-берендийски, — три… два… все!
Наталья Наумовна упала на ковер. Сфера потухла.
— Что случилось? — подскочила я с кровати и подбежала к родственнице.
— Ключи у нее от пояса отцепи.
— Отвечай!
Лицо Натали было бледным, изо рта текла дорожка пенной зеленой слюны.
— Отравилась твоя сестричка, — хихикнула навья. — И на твоем месте я бы ее не жалела. Она же уверена была, что красные пилюли — смертельный яд!
— А на самом деле? — Я уже схватила графин и теперь направляла струйку воды в раскрытый рот кузины.
— Красные — противоядие, а отравлены как раз зеленые. Это тебя она жизни лишить хотела! Поняла?
— Да поняла я, — надавив кузине на живот, я перевернула ее боком и засунула в рот пальцы, чтоб нажатием на основание языка вызвать рвоту.
Пока Наталью Наумовну рвало, я поискала на ковре и, найдя несколько красных шариков, растворила их прямо в графине, там воды оставалось на донышке, поэтому жидкость приобрела кровавый цвет, а кузина, когда я влила в нее противоядие, стала походить на кровопийцу.
— Экие у вас увеселения любопытные. — Радостный голос Евангелины Романовны заставил мою руку дрогнуть. — В фанты играете или…
Девушка была румяной с мороза, на шапочке и плечах шубы блестели капельки таящих снежинок. Она не договорила, развела руки в стороны, будто обнимая открывшееся ей зрелище.
— Добрый вечерочек, — улыбнулась я. — Обожди минуту, мне убедиться надобно, что Наталья Наумовна к сонму здешних призраков не присоединилась.
Прикованная навья выкрикивала просьбы и угрозы, но ее никто не слушал. Натали дышала глубоко и спокойно. Оставив ее на полу, я поднялась с коленей:
— Давай, Гелюшка, кухню посетим, у меня аппетит разыгрался нешуточный.
— Серафима!
Требовательно сжалась бархотка, на пороге я споткнулась.
— Посиди пока так, — обернулась я через плечо. — Правда этот противный вкус зажевать хочу. Или давай обменяемся. Ты с меня этот артефакт снимешь, а я ключ тебе оставлю.
— Не в моей власти, — грустно сказала навья. — А тот, кто ею облечен, вскорости тебя посетит. Ежели ты, дитятко, моим положением жалким с ним торговаться надумаешь, сразу передумай. Не того я ранга персона.