"Фантастика 2023-174". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
— Ну нет. Эта ниша занята, хотя сама идея абонентской платы за контент — отличная. Вот сколько девушка получает за съемки? Не так уж и много, согласись…
— Неправда! — вскидывается Тэтсуо: — Неправда! Я честно плачу все, что должен по контракту! Но я и сам не так много получаю! Чертовы пираты и чертов интернет, мы почти и не зарабатываем! В сети полно голых девушек и секса! Некоторые вообще за бесплатно снимают себя и выкладывают! Знаешь как тяжело в наше время… — от возмущения он давится воздухом, кашляет и тянется за платком.
— Знаю, знаю… — утешаю я запыхавшегося владельца студии: — и у меня есть решение. Вот почему «Only Fans» такая популярная, а? С точки зрения девушек — потому, что они получают деньги постоянно. Подписка — несколько долларов, а мужики такой народ — забывают про подписку. Чем популярнее — тем больше получаешь, при этом не один раз — за съемку, а все время, пока потребляют твой контент. Это же честно, нет? Вот какая-нибудь девушка снялась в порно или эротике первый раз, контракт со студией подписала и стала невероятно популярной. И что, она миллионершей стала? Нет. Во-первых, ей еще контракт свой отработать надо, а во-вторых, пусть даже весь мир фильмы с ней смотрит — ей оттуда ни иены не перепадет. И, кстати, студии — тоже. Потому «OnlyFans» так популярен у девушек. Но! Почему же он так популярен у мужчин, у потребителей контента? Вроде в сети полно бесплатного порно и эротики, все и на любой вкус, нет? Почему же они стремятся платить деньги, оплачивать эту самую подписку? Да потому что платформа вроде «Only Fans» — это не про порно, вернее — не только про него. Больше всего возбуждает не какая-то актриса где-то там на студии, а живой человек, про которого узнаешь какие-то мелочи и вроде как участвуешь в его жизни.
— И что же ты предлагаешь? Японский «OnlyFans»?
— Почти. Идея должна быть оригинальной… но основа та же. Та же абонентская плата или подписка, то же самое живое участие в жизни моделей, не безымянные жопки и сиськи, а живые люди со своими мечтами, проблемами и всем прочим. Заселяем твоих девчонок вместе и назовем это… ну там «Девичье общежитие Сейтеки лайф», например. Вместо фильмов на продажу — короткие ролики, фото и тексты, типа блогов… можно даже круглосуточное вещание запустить если спрос будет. Со всеми преимуществами профсоюза, конечно же. И… есть девушки, которые хотят остаться анонимными — таки сделать отдельное крыло для них, а буде появляются в «просматриваемой зоне» — ну пусть маски одевают. В любом случае у нас в итоге — бесплатное жилье для девушек, а также возможность дополнительного заработка. Более того, я уверен, что для вещания даже эротического контента не нужно. Это уже у каждой модели отдельно в своей приватной комнате… и я понимаю, что это определенный шаг в сторону от обычной студии, но сейчас все меняется, Тэтсуо-сан… надо быть гибким.
— Когда ты так говоришь — вступает в разговор Косум, до сих пор сидевшая молча: — так мне и самой охота попробовать. Буду Комендант Женского Общежития! Одену кожаное белье и высокие ботфорты, да кнут свой возьму… порядок навести.
— Ты опять детей пугаешь, Косум-сан — замечаю я, тяжело вздохнув: — я-то уже привык, а у Тэтсуо-сана бровь дергается… ты предупреждай когда шутишь, что ли…
— Бесплатно? Хм… бесплатно… — бормочет Тэтсуо, потом вскидывается: — а как это вы… уговорили владельца?
— Нормально. — не моргнув глазом сообщает Косум: — вот с утра и уговаривали. Сейчас он в больнице с сотрясением и парочкой переломов лежит… врачи говорят… а что врачи говорят, Кента?
— Говорят, что поправится и даже говорить нормально сможет. Наверное — отвечаю я. Действительно, Большой после диалога с Широ начал слегка заикаться, но врач, пухленькая женщина средних лет — сказала, что это последствия шока и что все придет в норму. Наверное.
— Бедняга — кивает Косум: — весь синий. И опухший. Кента ему всего два слова и сказал, тот сразу согласился.
— Ээ… так а я что! — говорит побледневший Тэтсуо: — Я разве против? Попробуем! Тем более бесплатно… я девушкам скажу, вот они обрадуются…
— И хорошо — подхватывает Косум: — а то в больничке сейчас аншлаг, наверное и коек свободных нет… сколько там сегодня мы привезли? Четверых так точно… ах, нет, еще же эти… шестерых, вот!
Глава 8
Кто хоть раз бывал в пабе средней руки в рабочем квартале портового городка — бывал во всех таких сразу. В первую очередь — это запах. Нет, нигде не воняет перегаром или табаком или не дай бог застарелым ароматом блевотины, здешние пабы марку держат и таких амбре в воздухе нет. Но все же этот запах места, в котором на протяжении многих лет ели жаренное, острое и жирное, запивая ледяным пивом или теплым сакэ, где только недавно (каких-то пять лет) запретили курить в помещении, где периодически людей вытаскивали наружу — подышать воздухом и протрезветь… все-таки этот запах был неистребим. Так что, даже если вы закроете глаза и попытаетесь на секунду вообразить себя не в обычном пабе средней руки в рабочем квартале, а где-нибудь на морском берегу, в шезлонге на песочке белого пляжа, с коктейлем из которого торчат трубочки и малюсенькие зонтики или там в сосновом лесу, где чистейший воздух пьянит голову — у вас не получится. Во-первых запах, а во-вторых — звук. Вернее — шум. Негромкий гул голосов, самих посетителей не видно, каждая кабинка закрыта шторками, но голоса сливаются в негромкую мелодию, из которой вырываются отдельные фразы и предложения — … «а я ему говорю — совсем дурак что ли? Кто квартальный план…», «такой классный, высокий и прическа как у …», «опять премию убрали, а старый Кван за свое…», «пиво дрянь, пей сакэ, от него…», «кальмары нынче мелкие и некондиция…» и над всем этим негромко поет радио, стучит старенький двигатель холодильника или кондиционера, шипит раскаленное масло на кухоньке, стучит кухонной утварью повар и негромко переругивается с барменом о заказе, который должен был быть подан уже минут десять назад. К шуму и запаху прибавьте стоящий перед нами на небольшой жаровне булькающий суп-самовар, куда Косум уже побросала все имеющееся в наличии мясо, начисто игнорируя овощи и зелень с тофу. Сюда же — кружку отличного, холодного пива, такую запотевшую кружку, капельки конденсата стекают с нее вниз, прямо на картонный кружок с надписью «Ямасита Паб» и изображением краба с саблей в одной клешней и кружкой пива в другой. Краб курит сигару, у него поперек лица (у крабов есть лица?) повязка и вообще вид имеет самый что ни на есть залихватский. И вкус у местного пива такой замечательный, с горчинкой — в меру, такой… не знаю какой. Хотел бы узнать, но не знаю. Потому что Косум, нехороший человек, не дала мне пива себе взять. Потому что, видите ли, я «несовершеннолетний». Издевается она надо мной. Ну и ладно, просить не будем, обойдусь лимонадом, тем более что с коллективом, который произвел, разлил в бутылки и поставил по городу этот замечательный напиток — я знаком не понаслышке. Да, это лимонад от «Колы Джап», поддержим местного производителя, тем более что налоги от производства напитков идут в местный муниципалитет, на содержание дорог и детских садиков.
— Ты хоть немного овощей бы положила — укоризненно замечаю я, когда Косум в очередной раз тянет себе в рот полоску нарезанного и едва обваренного мяса: — а то как крокодил — едва сырым мясо ешь…
— Овощи я могу и дома поесть — отмахивается та: — у меня от этих каш и бобов скоро несварение будет. Чертов Сомчай готовит только для себя, никакого разнообразия!
— Сомчай — вегетарианец? — моргаю глазами я. На мой взгляд прокормить такую вот тушу огурцами да редькой невозможно, а учитывая довольно активный образ жизни… не верю.
— Угу — кивает Косум: — он же на родине в четырнадцать лет в тюрьму попал. А там пайка… в общем у нас в стране в тюрьму лучше не попадать. Это не Швейцария какая. Передачу ему дядька организовал только через недельку. А до той поры он и не ел толком. Ну вот, а в передаче было чего-то жирное да жаренное и каак его прополоскало… да пронесло. В общем с той поры ему как отрезало, перестал он мясо есть и с «Район Б» тоже перестал общаться. А эти, которые из «Район Б» в то время активно с «Ван Гу» рубились, им солдаты были нужны, ну вот семья скинулась и обучение ему в Японии оплатили. А потом и я переехала — как он тут устроился.
— Ого. Вот история. А как он в тюрьме питался потом, если мяса не ел? Так и голодал? — о тайской мафии из «Район Б» я слышал кое-что краем уха, и просто так оттуда уйти было… сложновато. Не уехал бы Сомчай в Японии, был бы сейчас «лейтенантом» на районе.
— Да не. Там ребята ходили из этих, которые «Харе Кришна! Харе Рама» поют, благотворительностью занимались. Им разрешали кормить заключенных, ну вот он и питался такими… конвертиками со сладкой начинкой. Вышел из тюрьмы худющий. Был у него еще вариант — в буддийские монахи идти… но он сказал, что лучше помрет, чем в монастырь пойдет.
— Ну да, монаха из Сомчая я с трудом представить могу… — в голове возникает картинка Сомчая в шафранной рясе и со смиренным выражением лица, произносящего «Ом Мани Падме Хум!». Хотя, если вспомнить тех же монахов Шао Линя, которые несли слово Будды в массы кулаками и посохом, то вполне…
— Ну так что? — спрашивает меня Косум: — Куда мы дальше? Имей в виду, я только сегодня свободна и вообще, после шести вечера услуга считай оказана. Никто никому больше ничего не должен. И я до шести с тобой, только потому что ты мне интересен. Так что времени у тебя немного.