"Фантастика 2023-176". Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
– Господин, простите…
– Два арджена, сука. С тебя два арджена за неделю. Ты работаешь на моей улице, так что плати. Не будешь платить, я тебя заставлю. Знаешь, что я с тобой сделаю? Сам тебя оттрахаю куда можно и не можно и коня своего заставлю обслужить. А потом нос отрежу. Хочешь?
– Я… я поняла, господин сержант.
– Поняла? Вот и ладушки. Вот и молодец. Два арджена сегодня до полуночи. Я вернусь. Сбежишь - из-под земли достану.
– Не сбегу, - Резаная чувствовала, как слезы сами собой наворачиваются на глаза.
– Иди, работай, сосалка грязная!
– Крысовод толкнул девушку в спину и, повернувшись на каблуках, медленно направился к углу улицы. Стражники, усмехаясь, двинулись за ним.
Резаная с трудом доковыляла до стены одного из домов, облокотилась на нее, чтобы не упасть. Руки у нее тряслись, хотелось кричать от страха и обиды. Или напиться так, чтобы забыть эту гнусную рожу, этот мокрый рот с кривыми желтыми зубами, растянутый в мерзкой кровожадной ухмылке. Но денег у нее нет даже на стакан дешевого самогона. Скоро ночь, на этой улице ей до полуночи не заработать два арджена. Идти к площади бесполезно - там работают девочки Мокрой Бэсс, которым совсем не нужна конкурентка, даже такая, у которой порезано лицо. А Крысовод вернется. Он всегда держит свое слово…
– Ты плачешь?
Резаная обернулась. Человек, заговоривший с ней, был жрецом. Длинный особого покроя темный плащ с капюшоном совершенно скрывал его фигуру и лицо. И подошел он так тихо, что Резаная не услышала его шагов
– А тебе-то что?
– бросила она, вытирая слезы.
– Иди своей дорогой, преподобный.
– Я подумал, что мы можем поговорить.
– На хрена мне с тобой говорить? Мне сейчас не до исповеди.
– А если я жду от тебя не исповеди?
– Вот как?
– Резаная уже с интересом посмотрела на странного жреца.
– Что, ретивое зашевелилось, преподобный? Бабу захотелось?
– Мы все грешны. А ты очень красива.
– Я красива?
– Резаная фыркнула.
– Да ты, видать, и впрямь давно воздерживался. Коль так, давай к делу. Пять ардженов. Я знаю укромное местечко, можно туда пойти.
– Веди.
Резаной показалась, что она ослышалась. Но мгновение спустя она поняла, что сегодня боги сжалились над ней. Проклятый пес Крысовод получит свои два арджена - чтоб ему их на глаза положили, паразиту! Она так вцепилась в руку жреца, что тот засмеялся.
– Не бойся, малышка, я не убегу, - сказал он.
Жрец, а туда же, подумала Резаная, ведя странного клиента за собой к темному тупику между домами, где обычно обслуживала клиентов. Малышкой называет. И что самое смешное - завтра ведь будет в храме о грехах плоти громкие речи произносить, клеймить разврат, учить свою паству, что богам неугоден блуд, и блудника ждет наказание в будущей вечной жизни. Все они такие, эти святоши. Всех поучают, а как баба перед ними ноги раздвинет, так готовы чуть ли не внутрь залезть… Пресветлая Берис, да что это за мысли у нее! Радоваться надо такой удаче, а не богохульствовать.
– Ну вот, пришли, милый, - сказала Резаная, когда они добрались до тупика.
– Деньги вперед.
– Хорошо, - шепнул жрец, и звук его голоса почему-то испугал девушку.
– Выйди на свет, чтобы я мог видеть твои глаза.
– Какой ты… - игриво сказала Резаная, шагнула в сторону, так, что полная луна теперь светила ей прямо в лицо.
– Ну, давай же, распахни свой плащ. Хочу увидеть твоего дружка.
– Вот мой дружок, - жрец молниеносно выбросил из-под полы плаща правую руку. Отточенный клинок свистнул в воздухе, рассек горло девушки, скрежетнул по шейным позвонкам. Хрипя и заливая кирпичный забор кровью, Жильена Пантэ осела на землю, судорожно царапая замшелые кирпичи ногтями. Жрец стоял и наблюдал, как она умирает. Когда широко распахнутые, полные ужаса глаза Резаной остановились и остекленели, и кровь перестала толчками выплескиваться из рассеченных артерий, он шагнул к трупу и склонился над ним, чтобы довести до конца дело, ради которого пришел этой ночью в городские трущобы. Он работал спокойно, неторопливо, с бесстрастностью врача, заботящегося только о результате операции. И Тьма и полная луна были его невольными и безмолвными ассистентами.
– Вот, извольте глянуть, господин сержант.
– Фу!
– Крысовод с трудом удержал в желудке недавно съеденный завтрак, отвернулся, нашел взглядом стоявшего рядом с приставом королевского коронера, бледного и тщедушного молодого человека.
– Когда это случилось?
– Тело уже остыло, сержант, - ответил коронер.
– Думаю, ее убили как минимум несколько часов тому назад.
– Свидетели есть?
– Ни одного.
– Плохо, - Крысовод старался не смотреть в сторону залитого кровью забора.
– Ну да ладно, плевать. В конце концов, всего лишь дешевую шлюху прирезали. Невелика потеря.
– Не просто прирезали, сержант, - в глазах коронера мелькнула ненависть.
– У нее вырезан язык. Целиком. Извлечены печень и яичники. Странно, как он умудрился вырезать их так аккуратно в темноте. Клянусь Некриан, без колдовства тут не обошлось.
– Ну и что?
– Крысовода снова затошнило.
– Очень похоже на то, что мы видели на старом кладбище три недели назад. И на прочие убийства, о которых вы знаете. Это уже девятый труп, сержант.
– Провались оно все к Маранису!
– Крысовод злобно плюнул себе под ноги.
– На моем участке! Что теперь будет-то? Что лейтенанту-то говорить?
– Это меня не заботит, - ненависть в глазах коронера стала еще заметнее.
– Надо доставить тело в лечебницу. Хотя тут и без вскрытия все ясно. Вернее сказать, вскрытие уже произведено, будь проклят этот ублюдок!
– Чего делать-то, господин сержант?
– осведомился у Крысовода пожилой стражник.
– Телегу искать, мать ее!
– Крысовод направился к толпе зевак, боязливо жмущихся друг к другу в начале тупика.
– Чего зенки выпучили, овцы? А ну, по домам!
Люди молчали. В их глазах были тьма и ужас. Крысовод хотел еще разок прикрикнуть на них, но сдержался. На душе у бывшего сутенера почему-то стало муторно и тошно. Из глубин памяти вдруг выплыла картина пятилетней давности: его старая хибара у канала, ночь, колеблющийся свет фонаря под потолком, перепуганное личико двенадцатилетней милашки Жильены Пантэ, забившейся в угол. Он видит ее глаза - в них нет ничего, кроме страха и тоски. Пьяный брат, опершись на стол руками, кричит ему со смехом: «Засади ей поглубже, братан! Пусть привыкает!»