"Фантастика 2023-179". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Геллер судорожно сглотнул. Пожалуй, если бы ему теперь предоставили возможность выбирать между лесной ночницей и казнью… Он бы, не колеблясь, выбрал быструю и простую смерть.
– Тьфу! Смотреть на вас, на людей, противно! – тяжело, с хрипом, выплюнула ночница, – строите из себя храбрецов… А эта ваша храбрость яйца выеденного не стоит!
Она резко толкнула дверь.
– Заходи. Прежде, чем ты отправишься дальше, поговорить надо. Не бойся, уж постараюсь тебя не съесть.
… Серый свет дня лился сквозь оконца, освещая убогую обстановку. Грубо сколоченное подобие кровати у стены, стол у окна и лавка, застеленная
– Садись, командор, садись. И не бойся меня – поверь, болотная ночница – далеко не самое страшное в этой жизни. Да, вот, давай опрокинем по стаканчику. И тебе пойдет на пользу, и мне. Что-то после этой треклятой магии мне совсем худо…
Не дожидаясь Геллера, она тяжело опустилась на лавку, откупорила бутылку, и по хижине поплыл запах хорошего вина. Налила себе пол стакана, залпом выпила. Потом закрыла глаза и несколько мгновений сидела, не шевелясь.
А Геллер со смесью страха и любопытства смотрел, как краски жизни – или ее подобия – возвращаются на бледное лицо. Не была бы Камилла болотной ночницей, он бы, пожалуй, счел ее красивой.
– Уффф… – страшные глаза вновь открылись, – налей себе, командор. Сразу полегчает. Ты ведь тоже много пережил, а вино… оно помогает смыть страх и боль.
Геллер взял бутылку, понюхал содержимое. Вино и вправду казалось хорошим, дорогим. Как бы не из императорских подвалов.
По горлу прокатилась теплая, приятная волна.
Затем еще одна.
Камилла молча наблюдала за ним. На ее лице застыла тусклая, безразличная улыбка. А по выражению глаз вообще было невозможно что-либо понять.
Страх когтистой лапой сжал горло. А вдруг… вдруг нелюдь просто ждет, пока он захмелеет? Чтобы…
Воображение тут же нарисовало столь впечатляющую картину «кровавого пира ночницы», что Геллера прошиб ледяной пот.
– Опять ты за свое, – Камилла пожала плечами, – что ж, самое время поговорить. А потом мы расстанемся – полагаю, навсегда.
Она подперла точеный подбородок бледным кулачком. И медленно, стараясь, чтобы смысл сказанного сразу дошел до Геллера, произнесла:
– Император заменяет казнь на изгнание.
Тишина. Тишина окутала Геллера плотным, почти ощутимым облаком. Даже капли дождя перестали барабанить по крыше.
– Что?..
– Император заменил твою казнь на изгнание, – устало повторила Камилла, – слушай внимательно, Геллер. Он принял это решение на рассвете. Но не казнить он тебя тоже не мог – поскольку он – император, а ты – сумасшедший, попытавшийся его убить. Потому он заставил меня, мастера иллюзий из Кайэрских болот, обмануть толпу и придворных. Даже палача. Я сотворила материальную иллюзию, которой отрубили голову. Это, конечно, непросто – даже для меня, но все же…
Перед глазами заплясали серые точки. То, что говорила болотная ночница… могло ли это было правдой?.. И – видано ли, чтобы владыка Великой Империи держал в услужении болотное зло?!!
Внезапно Геллер подумал, что, похоже, за все эти годы он так и не разобрался – а что же такое император Квентис Добрый. Слишком быстро юркий кареглазый мальчуган стал Императором, истинным правителем. Впрочем, сейчас можно было и признать, что Квентис никогда и никому не позволял себя понять.
– Он… – Геллер откашлялся, – император… он в самом деле оставил мне жизнь? И все это – не ловушка?
Камилла кивнула.
– С условием, что ты навсегда покинешь империю, командор. И еще – он приказал мне узнать, почему ты, кому он доверял более, чем всем прочим, так поступил.
Геллер внимательно посмотрел в нечеловеческие глаза темной нелюди. Ни проблеска света. Черная блестящая гладь гиблого омута.
– Я… благодарен императору за то, что он оставил мне жизнь. Но ему незачем знать причину, по которой я хотел его убить.
– Хорошо. – ночница равнодушно пожала плечами, – Император предвидел такой ответ. А еще он приказал передать напоследок, что дарит тебе то, о чем ты его просил. Ты волен идти куда пожелаешь, Геллер. И уж конечно, если тебе суждено погибнуть – то ты сможешь погибнуть, как подобает воину.
Геллер взглянул на Камиллу, и отчего-то ему стало нехорошо на сердце: на бледных губах темной нелюди застыла странная улыбка. Словно ей было известно нечто такое, о чем Геллеру знать не полагалось.
Уходя, болотная ночница показала Геллеру небольшой тайничок, где его ожидали одежда, оружие и увесистый замшевый мешочек, туго набитый золотыми кругляшками с профилем Квентиса Доброго.
Геллер переночевал в хижине, а поутру купил резвого жеребца и, никем не узнанный и не замеченный, покинул столицу.
Путь его лежал на запад – это командор решил еще ночью, пока ворочался без сна. Там, за топями Кайэра, куда не смогли дотянуться жадные лапы предков нынешнего властелина, жили полудикие кочевники. Народ, ценящий только свою свободу – и дикое, всепожирающее пламя войны. Одетые в шкуры, на мохнатых, коренастых лошадках кочевники незаметно просачивались сквозь Кайэрские болота и пускали кровь самодовольной империи. Пленных не брали. Никогда.
Геллер и сам не знал, почему он повернул на запад. Откуда-то появилась в его голове мысль, что обрести свободу можно только с теми, кто ценит ее превыше всего. Возможно, это были всего лишь чьи-то слова, услышанные еще в далеком детстве? Геллер не знал. Да и не задумывался.
Дорога, вспоровшая блекло-желтое покрывало степи, серой лентой ложилась под ноги коню. Небо – затянутое тучами, как и накануне, сыпало мелким холодным дождем. Закутавшись в плащ, гордо выпрямившись в седле, командор Геллер Накори покидал империю.
Когда-то империя была для него всем. Теперь… остался только прах безликих, суетных желаний, над которым легким дымком еще вились воспоминания прожитых лет.
Когда же все это началось?
… До того, как гонцы доставили Геллера и еще сотню детей ко двору, он не считал годы. Даже не знал, сколько ему лет – и в этом не было ничего удивительного: бедняки живут сегодняшним днем, предпочитая не вспоминать прошлое – и не задумываться о будущем. Когда его забирали, Гейла, сестренка, уже начала ходить, с трудом передвигая искривленные болезнью ноги. Девочка была младше Геллера, он хорошо помнил тот день, когда она появилась на свет. И также хорошо помнил, как, несколько лет спустя, едва смог отбить ее у дикого пса. Правда, у Гейлы осталась отметина на всю жизнь – рваный шрам через ключицу…