"Фантастика 2023-179". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Хофру приказал поставить широкий письменный стол прямо перед зеркалом – «Хочешь смотреть, как я буду искать следы ключа – пожалуйста, гляди» – и засел за разбор бумаг.
По большей части то были хозяйственные записи, как-то: расходы Храма, список провианта, прибывшего в Храм с караваном таким-то, имена послушников и тому подобное. Приятным сюрпризом для Хофру оказался свиток, содержащий имена публичных девок столицы, и было неясно – то ли Говорящий-с-Царицей стоял на страже нравственной чистоты братьев, то ли сам был вовсе не такой деревяхой, как хотел казаться. Так незаметно прошел день, время повернулось к Эртинойсу темным ликом. Хофру зажег свечи, но буквы перед глазами прыгали и расплывались. Жрец прошелся по келье, потягиваясь. Конечно, дальнейшие поиски можно было отложить, но… Хофру с силой провел пальцами по лицу, потер виски и снова засел за бумаги.
В конце концов, время было их главным врагом… Время и ставшая бесполезной Царица.
И снова зашуршали листки бумаги вперемешку с пергаментными свитками. Протокол эксперимента по приращению второй головы разумному существу (подопытный умер), формулы новых ядов, опять протоколы проведенных в подземельях испытаний… Списки жрецов, очернивших себя перед всемогущей Селкирет (хмыкнув, Хофру макнул перышко в чернила и вычеркнул собственное имя), список нобелей, которые могут быть вовлечены в ритуал Воссоздания (Хофру долго искал имя Делкош, но так и не нашел)…
Уже в предрассветных сумерках, с гудящей головой, он наткнулся на старый, измятый кусок бумаги. На нем было написано не много – более того, совсем мало для того, чтобы действительно разыскать Ключ.
И явила мне мать наша Селкирет милость свою, и было мне видение, что ключ лежит перед Вратами, и имеет он форму меча Карающего. «Возьми его», – сказала Селкирет. Я, ничтожнейший из смертных, протянул руку, но ключ съежился и оплавился. И не было более меча Карающего, был камень Хранящий. «Теперь он твой», – рекла Селкирет, – «бери». И во второй раз я протянул руки, и оплавился камень Хранящий, а на его месте вырос цветок необыкновенный и мною раньше невиданный. Цветок Жизнь Дарующий…
Хофру выругался так, как совсем не подобало ругаться жрецу его степени посвящения.
И это – все? Это на самом деле все, что ушедший Говорящий знал о Ключе?!!
Застонав, он уронил голову на руки.
Если это вправду все, что известно о Ключе, то…
Тогда у него… нет, у всех серкт не оставалось иного выбора, как прикончить Царицу и отправляться в новый мир.
Потому что только совершенный безумец мог пытаться отыскать ключ по такому описанию.
Хофру медленно затушил свечи, одну за другой. В сером, блеклом свете наступающего дня посмотрел в зеркало, дар Царицы: на щеках горел нездоровый румянец, веки опухли и покраснели. Интересно, Говорящий в самом деле намеревался найти ключ или водил всех за нос, включая и божественную Териклес? Увы, теперь узнать это не представлялось возможным…
«Что же теперь делать? Что?!!»
Он принялся мерить шагами келью.
Если не найти Ключ, Врата окажутся бесполезными. Он никогда не сможет вернуться в недалекое прошлое Эртинойса и уничтожить девицу, разбившую ритуальное зеркало. А если так – серкт обречены на быстрое вымирание, и выхода нет.
Вернее, он есть – но только в том случае, если Териклес солгала. Если она все-таки смертна, если ее можно уничтожить… Тогда можно провести ритуал, сотворить золотую личинку-яйцо и вновь пронести его сквозь междумирье, словно путеводную звезду.
Но если Териклес все-таки говорила правду, и ее в самом деле невозможно отправить к трону богини, то… Ловушка захлопнулась. Останется только спокойно ожидать собственной смерти – и это после того, как погибнут более слабые.
Хофру стиснул кулаки, ощутил как ногти врезались в ладони. Боль немного отрезвила.
Затем он уселся за стол, взял чистый лист бумаги и, сложив его пополам, написал всего лишь одно имя: «Делкош». Записка была тут же отдана послушнику – «Отдай это послание лично в руки Носящему Бриллиантовую корону, Делкошу». Теперь оставалось только ждать, и Хофру решил провести время за полезнейшим занятием. Он лег спать.
… По пробуждении его ожидала ответная записка, гласящая, что Делкош после дневной трапезы будет ожидать Говорящего-с-Царицей на втором ярусе сада, в беседке «Явления Селкирет народу своему». Хофру глянул в окно – солнце приближалось к зениту, а заодно и к времени дневной трапезы. Он, жрец, пропустил утреннюю службу; был бы жив Первый Говорящий, уже бы пришлось понести наказание.
«Но отчего же ты, Хофру, идешь на встречу с Делкошем, а не с Тестом? Решил приберечь Второго Говорящего на тот случай, если затея провалится?»
Жрец и сам не знал. Но что-то внутри него уверенно подталкивало именно в этом направлении. В конце концов, кто такой Делкош? Презренный нобель. А рисковать в первую очередь нужно теми, кто не очень-то нужен.
Тесто, хоть и безмерный добряк, был жрецом и преданным служителем Селкирет – следовательно, его можно было поберечь.
– Ну что ж… – Хофру исподлобья глянул в зеркало. Вид, конечно, еще тот – но сейчас темные круги под глазами и лихорадочный румянец только на руку, подтверждение бессонной ночи, проведенной в тяжких раздумьях.
Оставалось сочинить простенькую историю, в которую бы поверил блистательный обладатель бриллиантовой короны.
Беседка «Явления Селкирет народу своему» походила на повернутый набок ящик. Белоснежный мрамор с розовыми прожилками послужил прекрасным материалом для изображения известного момента в жизни серкт: богиня исцелила умирающего своим жалом и хотела укрыться, но ее заметили серкт и пришли поклониться и принести скромную жертву. Барельеф был хорош: в фигуре богини чувствовалась скрытая мощь, исцеленный умирающий, казалось, вот-вот поднимется – серкт был изображен чуть приподнявшимся на локте, а прочие коленопреклоненные дети Селкирет выглядели смирными и благодарными, как и полагалось.
Порой Хофру сожалел о том, что отец отдал своего первенца Хофру в Храм, посвящая Селкирет. Это было нечестно и неправильно – не оставить ему совсем никакого выбора! Кто знает – может быть, мальчишка Хофру мог стать ваятелем? Или ученым мужем, направляющим свою жажду познания на недра нового мира? Или, в конце концов, мореплавателем-путешественником…
Но, на самом деле, выбор сделала сама кровь, отец – холеный нобель – был не виноват. Старший брат отца был жрецом, и старший брат старшего брата тоже был жрецом. О том, что новорожденному суждено служить Селкирет, стало ясно сразу же, как повивальная бабка обмыла тельце ребенка: на крошечном плечике глянцево поблескивала черная чешуйка.