"Фантастика 2023-181". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Угощайся, – сказал Арга Светлане.
Целительница подняла картофелину, подула на нее и стала снимать кожуру. Руки Светланы почернели от золы.
– Колбаски возьми, – добавил капитан и протянул ей котелок.
Ведьма пошарила в нем, наткнулась на горячее и вытащила кусочек. Арга тем временем наполнял стаканчик. Светлана отложила пока колбасу и откусила половину горячей, сочной картошины.
– Спасибо. Очень вкусно, – прожевав, сказала ведьма.
– Пожалуйста.
Арга протянул ей стакан, ведьма приняла его.
– Ты знаешь, мне никогда не нравились мужчины, которые
На лице капитана не мелькнуло и тени удивления тем, что Светлана так резко сменила тему разговора.
– И почему же? – спросил Арга и налил себе.
– Потому, – ответила ведьма. – Что это как в поговорке: «Как только расслабишься, тут тебя и трахнут». В мире нет жалости. Те мужчины, которые видят красивую, умную женщину и осознают свою ничтожность рядом с ней, едва только женщина ослабевает, тут же оказываются рядом и… жалеют… до пота, до судорог. А ведь когда человеку плохо, он нуждается вовсе не в том, чтобы его трахнули. А в том, чтобы его поняли.
Ведьма с интересом посмотрела на лицо капитана, но там отражался лишь вежливый интерес.
– Глубокая мысль, – сказал Арга. – Выпьем же. За Карину!
Наполовину рассерженная, наполовину разочарованная ведьма – «Он что, совсем идиот? Не понял, о чем я говорю?» – подняла свой стаканчик и хотела чокнуться с капитаном.
– За погибших – не чокаясь, – напомнил ей Арга.
– Вечно я путаюсь в мандреченских обычаях, – пробормотала Светлана и выпила.
На глазах у нее выступили слезы – во фляжке капитана оказалась не водка, как она думала, а чистый спирт. Ведьма отерла слезы ладошкой и впилась зубами в мясо. Светлана доела картофелину и принялась чистить другую.
– Я не маг, – сказал Арга. – Но когда вы сейчас плакали, я вам посочувствовал. Не пожалел, – добавил он с ударением.
Светлана сидела молча. Подчеркнутое обращение на «вы» словно гвоздями приколотило ее к полешку.
– А посочувствовал, – повторил Арга. – Да и мне не хотелось бы, если честно, чтобы крылом и дальше управляла Марина. Я знаю один способ проверить, жив ли человек. Надо проглотить щепотку порошка, очень сильно захотеть этого человека увидеть и произнести заклинание. Не знаю, как этот способ у вас, у магов правильно называется. И сейчас, когда ходил за выпивкой, я проверил… при помощи моего способа.
– Карина жива, – пробормотала Светлана.
Ведьма сообразила наконец, какой порошок глотал капитан и почему у него так странно блестели глаза, когда он вернулся.
– Да, – кивнул Арга. – И даже не спит. Карине расчесывают волосы и наряжают. И вы это знали – вы хотели чокнуться за нее, как за живую.
Капитан поднялся на ноги. Светлана смотрела на него, то открывая, то закрывая рот, не зная, что сказать.
– Ты нравишься мне, Света, – сказал Арга. – Но прости, в такие игры я не играю. Спокойной ночи.
Капитан чуть поклонился и скрылся в темноте. Светлана махнула левой рукой, убирая магическое пламя, и направилась к походному госпиталю. Не раздеваясь, ведьма упала на оставленную для нее лежанку у самого выхода, и разрыдалась – зло, по-настоящему.
В темноте нетерпеливо зудели комары и храпели раненные.
Энедика вынырнула из черного удушливого омута. Первое, что она увидела, были глаза – чуть фосфоресцирующие в темноте круги с круглыми каплями зрачков. На миг эльфка подумала, что оборотень, оказавшийся имперским магом мандречен, и изуродованные трупы товарищей приснились ей. Что это был просто кошмар на почве усталости, недоедания и постоянной тревоги, державшей командиршу Ежей в своих мучительных тисках все последние дни. Но тут она увидела, что ее голова лежит в руках обнаженного мужчины, а торс его испачкан темными потеками крови, и поняла, что это был не сон. «Никогда бы не подумала, что у нашего заклятого врага такие же глаза, как у нас», отстраненно подумала Энедика. Крон заметил, что она очнулась, и произнес спокойно и размеренно, продолжая начатый разговор:
– Черная Стрела погибла в ледяном кубе. Кошмара – в огненном дыхании дракона. Хочешь узнать, как умрешь ты?
Он резко, так, что позвонки Энедики хрустнули и шею пронзила боль, повернул голову эльфки. Энедика заметила огромный, в половину человеческого роста, муравейник на краю полянки, еще когда партизаны разбивали здесь лагерь. Но тогда она не сочла соседство опасным – муравейник уже закрылся на ночь, а утром эльфы собирались уйти. Однако сейчас муравейник в ее глазах увеличился до размеров погребального кургана. Впрочем, дом трудолюбивых насекомых и должен был вскоре стать могилой для Энедики.
Хорошая новость – до утра муравейник не откроется. Хотя, конечно, Крон может открыть его и магически… Тяни время!
– Надо бы тебе кое-что медом намазать, для усиления эффекта, но меда нет, – задумчиво сказал Крон.
Сердце Энедики оборвалось, но на этот раз усилием воли ей удалось удержаться на грани беспамятства.
– Ваш сластена все сожрал, прежде чем я успел до него добраться, – с сожалением закончил оборотень. – Даже туесок вылизал.
Партизанка глубоко вдохнула и крепко стиснула зубы, чтобы не услаждать слух врага их стуком.
– Придется тебя трахнуть, – сообщил Крон.
Он сказал этого без всякого намека на сладострастие, устало и буднично. Маг начал расстегивать куртку Энедики.
Хорошая новость – он не некрофил. Но, возможно, садист. Возможно, удастся довести его, чтобы он убил меня сам…
– К чему все эти разговоры? – произнесла эльфка. – Хочешь меня трахнуть? Трахай. Хочешь посадить на муравейник? Валяй. Я вся в твоей власти. Или ты хочешь пообещать мне жизнь в обмен на что-то? Темные эльфы своих не предают, запомни это, маг.
Крон отрицательно покачал головой:
– Нет, Энедика, ты не можешь выбрать жизнь. Я убью тебя ради того же, ради чего вы сожгли Приморский квартал.
«Ну конечно», мрачно подумала эльфка. – «Этого следовало ожидать».
– Я убью тебя для устрашения, – продолжал Крон. – Но ты можешь выбрать смерть. Ты можешь умереть на муравейнике, медленно пожираемая изнутри. А можешь и так.
Маг поднял валявшийся на земле кинжал. По резьбе на рукоятке эльфка узнала свой собственный клинок. Крон медленно провел тупой стороной лезвия по горлу и груди Энедики.