"Фантастика 2023-181". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Тихо! – гаркнул Альберт, и уже спокойнее продолжил: – Сосками помогу затариться, вы же это… типа сосать любите. Теперь три минуты на размышление – где обезьяна?
– Там в дальнем конце пещеры дверца неприметная есть, – сказал один из вампиров, – за ней – коридор. По этому коридору до обезьян и дойдешь.
– Обещание не забудь, – прошамкал другой вампир.
– Слово пацана, – ответил Альберт.
Он развернулся и пошел к заветной дверце, поэтому не видел злорадных ухмылок на лицах вампиров. Они прямо-таки светились предвкушением большой пакости и потирали руки.
Но Альберт и не подумал оглянуться. Он рванул на себя дверцу и ступил в темный коридор. Где-то далеко слышалось гудение, такое, будто под землей течет река. Полухайкин прислушался и решил, что на шум воды это непохоже. Так могло бы шуметь стадо животных – где-то вдалеке. Представив, что сейчас чувствует Мексика – одна, среди обезьян, взволнованный отец перешел на бег. Мимолетом он подумал о Бенедикте. За Гучу Альберт не волновался, а вот ангелок представлялся ему еще беспомощнее, чем пятилетняя Мексика. Как он там справится?
Глава 8
НАЛЕВО ПОЙДЕШЬ – КОЗЛЕНОЧКОМ СТАНЕШЬ!
Бенедикт долго шел по левому коридору. В отличие от путей, по которым пошли его друзья, этот проход был сухим и светлым. Свет был приятный, голубоватый, стены подземного хода искрились кристаллами горного хрусталя и полевого шпата. Местами на них виднелись пятна кроваво-красного гематита. Под ногами, лаская слух, шуршал тонкий песок.
Бенедикт расслабился и решил, что в таком красивом месте опасности не должно быть. Как там сказано? Женатым умрешь? Ангел улыбнулся. Это вряд ли. Та, что обитает в подобном месте, должна соответствовать окружающей ее среде. Она должна быть загадочна, как голубоватая дымка, наполняющая тоннель, и прекрасна, как кристаллы горного хрусталя. Она должна быть страстной, будто кровавый гематит, и нежной, как песок под ногами.
Подземный ход стал шире и выше, и Бенедикт не заметил, когда коридор расширился до размеров пещеры. Ангел остановился и с восхищением посмотрел по сторонам.
Пещера была огромной. Хрустальные колонны уходили куда-то вверх, поддерживая теряющийся в голубоватой дымке потолок. Где-то посередине колонн шел балкон, опоясывая пещеру по периметру. Разноцветными огнями мерцали огромные друзы кристаллов – рубины, топазы и опять же хрусталь, придавая пещере невероятно сказочный, волшебный вид.
В центре этого зала стояли четыре столба, кажется сделанные из золота. Меж ними, на золотых же цепях, покачивался прозрачный ящик. В нем, на мягких одеялах, лежала девушка.
Бенедикт будто зачарованный подошел ближе, поднялся по ступеням и откинул крышку ящика. У него даже и мысли не возникло, что ящик этот называется гробом и что красавица не вполне жива. Впрочем, в этот момент в голове ангела мыслей не было вообще. Чувства затопили его душу. Такие сильные чувства, каких Бенедикт не испытывал никогда.
Затаив дыхание, он рассматривал прекрасную незнакомку. Она была хрупкой и очень изящной – этого не скрывало просторное белое одеяние, скрепленное на плече брошью. Ангел подумал было, что эта одежда называется «сари», но тут же усомнился. Сари не застегивают брошью, просто перекидывают свободный конец через плечо. Маленькие ступни незнакомки были обуты в сандалии, ремешки которых крест-накрест обвивали лодыжки. Руки украшали браслеты с геометрическим рисунком, надетые выше локтя. Голова была покрыта белой тканью, и ангелу стало интересно, какие же у девушки волосы. Он протянул было руку, но не решился откинуть покрывало – это вдруг показалось ему чудовищной бестактностью.
Бенедикт долго любовался девушкой, пытаясь разобраться, что творится в его душе. Он любил всех без исключения. Он никогда не разделял ни людей, ни других существ на хороших и плохих. Все они были частью жизни, а значит, и частью любви. Но теперь он испытывал что-то иное. Будто любовь вдруг приняла направление и сконцентрировалась на этом прекрасном создании. Бенедикт впервые полюбил. Полюбил по-настоящему – с первого взгляда и всем сердцем. Но пока еще не понял этого. Он был охвачен таким восторгом, что на какое-то время даже забыл дышать. И не мог оторвать взгляда от прекрасного лица – будто поедал глазами неземные черты, впитывал абсолютно правильные формы.
Овальное личико девушки было таким, какие бывают у детей, – спокойным и счастливым одновременно. Ни одной морщинки не было на нем, морщинки, говорящей о страстях и разочарованиях. Кожа девушки была белой, на щеках розовел легкий румянец. Длинные ресницы веером лежали на щеках, глаза были крепко закрыты. Губы напомнили Бенедикту бутон розы.
И его неудержимо потянуло прикоснуться к этим губам. Ангел не смог противиться – так, наверное, притягиваются друг к другу два магнита, и это притяжение – притяжение любви – было чем-то подобным. Это был закон природы.
Бенедикт нагнулся над гробом и поцеловал красавицу. Поцеловал нежно и трепетно. И отшатнулся, чувствуя себя кем-то вроде Самсона. Вором.
Незнакомка глубоко вздохнула, потянулась и сладко зевнула. Зевнула, будто котенок мяукнул. Потом повернулась к Бенедикту и взглянула на него. Глаза красавицы оказались огромными, будто две миндалины, чуть вытянутыми к вискам и невероятного янтарного цвета – такой цвет бывает, когда смотришь на янтарь сквозь воду.
С головы девушки спал платок, и ангел окаменел – вместо волос на ее голове были змеи. Они шипели, страшно скалили пасти и выстреливали раздвоенными языками.
Красавица слабо улыбнулась, но улыбка быстро погасла. Ручейками, оставляя мокрые дорожки на щеках, из прекрасных глаз потекли слезы. Сначала она тихонько всхлипнула, потом еще и, наконец, разрыдалась в голос. Девушка плакала навзрыд, сморкаясь в платок, что прикрывал раньше ее страшную прическу.
Она взглянула на каменное изваяние, в которое превратился спаситель, но рассмотреть черты прекрасного лица не смогла – слезы застилали глаза, все расплывалось в мутные пятна.