"Фантастика 2023-200". Компиляция. Книги 1-19

Шалашов Евгений Васильевич

Из Латвии пришло сообщение от Светланы Николаевны Исаковой — дескать, гости доставлены по назначению, железная дорога функционирует исправно, потому что уже взята под контроль революционными силами, а она, в соответствие с договоренностью, задерживается. Жаль. Я-то надеялся, что ее бывший начальник отправит ее обратно, выполнять ту работу, на которую ее партия поставила. Стало быть, Светлана Николаевна участвует в перевороте. Авось да еще раз войдет в историю. Если, разумеется, не убьют. Тьфу-тьфу.

Смутно себе представлял — чем она может помочь революционным латышам, но ей виднее. Может, патроны подносит, или горячий чай разливает. Надеюсь, что за две недели управится и чаем, и с патронами. Или…? Вообще, таким как она,

«валькириям революции», только дай волю — пойдут устанавливать власть Советов и в Эстонии, и в Литве. Я-то надеялся, что выйдя замуж Светлана Николаевна малость остепенится, так нет. Кровь бурлит, адреналин по ушам бьет. Ну и все такое прочее.

В МИД Франции меня все-таки вызвали. На набережной д’Орсе пришлось ждать минут десять, потом вышел какой-то чиновник — мелкий, если учесть его возраст (мой ровесник!) и напыщенную физиономию, заявил мне от имени президента Французской республики решительный протест по поводу вмешательства РСФСР в дела свободной и независимой Латвии.

Протест, как таковой, я решительно отклонил, но бумагу пришлось взять и уведомление подписать. А как же без этого? Кто же поверит, что республика заявила, если не будет подтверждающего документа?

Франция — очень бюрократическое государство, да и наше, откровенно-то сказать, тоже. Но бюрократия — это сопутствующий признак любого государства, равно как само государство, письменность и наличие законов являются признаками цивилизации. Вернусь — сам напишу соответствующую грамоту в трех экземплярах — мол, отвергаем домыслы о нашей причастности, а свержение правительства есть воля латвийского пролетариата. Первый экземпляр отправлю с курьером на набережную д’Орсе, второй — товарищу Чичерину, в НКИД, а третий нам, в соответствующую папочку.

Количество тематических папочек все растет и растет. Так пойдет — придется при полпредстве организовывать свой архив. Не сейчас, а вот годика через два или три, точно придется.

Кстати, а что означает, что протест выражал не секретарь, и даже не какой-нибудь помощник министра иностранных дел, а только клерк? Ну, пусть этот клерк имеет и административную должность, но вряд ли значительную. Это намек на то, что французы не уважают Советскую Россию в лице его полномочного представителя, или напротив — не считают случившееся в Латышской, то есть, Латвийской республике чем-то значительным? Хорошо, если так. И мне спокойнее, да и для дела лучше.

Но есть и хорошие новости. Лоботрясова-таки вписали из больницы. Садиться за баранку, правда, ему рановато, но поручик бронедивизионных войск(или, как правильно?) без дела сидеть не может, поэтому руководит ремонтом нашей единственной машины, а попутно ведет переговоры о покупке еще трех штук. А еще — обустраивает посольский гараж. Удивительно, чего это на него столько энергии накатило? И не вредно ли после проникающего ранения в область грудной клетки бегать?

Впрочем, в моем времени, хирурги выписывают больных едва ли не после операции, так что, пусть бегает, если здоровье позволяет. Я еще не решил — прощать ли Лоборясову его слова «гад и сволочь», обращенные ко мне, а сам завгар делает вид, что напрочь не помнит, что он сказал своему начальнику. Ладно, посмотрим по ситуации. Если понадобится — я ему все припомню, а нет… Так пусть работает. Авось, Семеновская-Семенцова согласится-таки выйти за него замуж, так станет работать еще лучше. Я бы тогда на Лоботрясова взвалил наблюдение за ремонтом нашего посольства. Вот, как только съедут из него те чиновники, которых Маклаков вселил по «доброте душевной», так и начнем. Покамест у меня идет вялотекущая перепалка с тем самым министерством колоний, которое занимает половину особняка. Пытаюсь стребовать с них те деньги, которые они должны выплатить за аренду моему предшественнику (как бы предшественнику), а министерство упирается — дескать, договор составлен на имя мсье Маклакова, а Кустов тут совершенно

не при чем.

Французы — те еще сутяги и крючкотворы. А уж про их жадность вообще умолчу. Куда там шотландцам. Читал как-то, что после Второй Мировой войны Франция договорилась с Бразилией о том, что французы получат землю под строительство своего посольства в Рио-де-Жанейро, за что отдадут бразильцам равноценный участок в Париже. Французы посольство отстроили, а когда наивные латиноамериканцы стали интересоваться — а где же их собственность, им пояснили, что в договоре не было конкретного пункта о равном обмене, а лишь пожелание, выраженное в преамбуле. Но в знак доброй воли и в компенсацию за причиненный ущерб, Франция готова вернуть бразильцам половину земельного участка в… Рио-де-Жанейро, потому что посольству этой земли много. Оно и понятно — земля в Париже в разы дороже, чем в Рио, а тратить деньги правительство Франции не любит.

Так что, если заключаешь договор с французами, будь добр читать не только то, что прописано мелким шрифтом, но и учитывать то, чего там вообще нет.

Но мои адвокаты — тоже французы и крючкотворы, обнадежили, что судебную тяжбу с министерством колоний мы выиграем. Правда, не выльются ли расходы на юристов и сопутствующие издержки, в такую сумму, что она перекроет арендную плату? И это даже с учетом того, что издержки понесет проигравшая сторона. Но я, трезво все взвесив, решил, что это не тот случай, чтобы экономить средства. Да, вполне возможно, что расходы будут немалыми, но игра стоит свеч. Решение суда о том, что договор, заключенный посланником Временного правительства, равносилен договору с полпредом Советской России, представляющим свое государство, создаст прецедент. И хотя основным источником французского права является правовая норма, а не прецедент, то все равно, положительное решение суда станет заделом на будущее.

Но больше всего меня порадовало нечто иное.

— Вот, Олег Васильевич, извольте посмотреть, — сказал довольным голосом товарищ Барминов, раскладывая на моем столе бумаги.

— Сергей Сергеевич, а вы на словах, — уныло попросил я. До сих пор так и не научился испытывать восторг, листая бухгалтерские документы.

— А коли на словах, то у нас нынче положительное сальдо, а говоря вашими словами — мы вышли в плюс.

— Да быть такого не может! — поразился я. — Мы ж только и делаем, что тратим.

— Я имею в виду, что мы вышли в плюс на одном-единственном рейсе.

А, вон оно что. Пришлось все-таки смотреть бумаги. Оказывается, все предельно просто. Нынче мы смогли окупить расходы на фрахт судна от Кале до Таллина и обратно, да еще и получить сто тысяч франков прибыли. А если точнее — сто тысяч и двести франков с пятью сантимами.

Сушеные ягоды и грибы, это понятно. Повара станут все это дело — по крупинке, добавлять в свои вычурные блюда, из-за чего цена взлетит до небес.

Значит, кожу мы продали одним махом.

А кто купил? Французское военное интендантство? И что, даже заячьи шкурки? Свиная кожа, коровья — это понятно, но этих, ушастых?

— А на кой французской армии зайцы?

— Ну, Олег Васильевич, — хмыкнул Барминов. — Заячьи шкурки дешевле, но по документам они прошли в общем списке. Заячьи шкурки прошли по разделу «кожа». Я возражать не стал — деньги-то все равно неплохие. А главное, что взяли оптом, весь груз.

Оптом — это неплохо. Вернее — плохо, потому что теряем процентов двадцать, зато ждать не нужно. А с заячьими шкурками все ясно. Почистят от шерсти и пустят в дело. Кирзы здесь еще не изобрели, кожзама тоже. Всюду — аля-натюрель. Будут шить башмаки для французских солдат из коровьих шкур, а туда добавят вставки из заячьей. Немного, даже в глаза бросаться не будет, это как прокладка из пергаментной бумаги в «шприце» для масла — сотая доля грамма «сэкономит» хлеборезу несколько килограмм в месяц. И кто-то из военных чиновников неплохо на том заработает.