"Фантастика 2023-93". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Ну и я. Стою посреди комнаты в явственно видном круге слайдера, так похожем на круг воскрешения. Для глаза, привычного к масштабам «Творцов», кажется, что комната маленькая, под стать игровым размерам Светика, и это хорошо для образа игрушечной феи, живущей в игрушечном доме.
Что же, все в порядке, можно начинать. Тем более что аудитории уже тысяч под тридцать. Девять десятых смотрят меня фоном, но кто-то и в самом деле решил посмотреть на «ту самую хранку», не стоит заставлять своих поклонников ждать дольше необходимого.
Стартовый щелчок, я в эфире:
— Здравствуйте, друзья! Сдохните, враги! Да-да, у меня появились
Я сделал пируэт на слайдере, раскрыв крылья, и эльфарка взлетела к потолку мансарды.
— Сегодня гильдия Крылатых, в которой я подрабатываю, фактически распалась. Знаете, так бывает, когда кто-то хочет большего. Но можно хотеть что-то сделать самому, а можно желать украсть часть сделанного кем-то. Я не осуждаю никого, игра — это игра, каждый играет в свое. Я просто хочу рассказать о том, как несколько героев решили не обращать внимания на тех, кто подло их ограбил. Что из этого получится? Рассказ начнется три дня спустя, ведь среди вас, мои дорогие друзья, скрываются и те, кто готов выхватить кусок у зазевавшегося мечтателя.
Но это будет позднее — и попытки, и поиски, и подвиги.
А пока… я поведаю вам историю о диком портале, городе, которого нет на картах, и продавце всего, что только можно представить…
22
Из здания военкомата я вышел в скверном настроении. Усатый кряжистый майор полчаса мучил меня на предмет вступления в какую-нибудь спецуру, водоплавающую или порхающую, и не слышал возражений. Ну да, хорошие у меня показатели, стрелковку и тактику ставили те же спецы, что и преторианцам. Только зачем мне это? Идти становиться придатком к винтовке? Да на фиг надо два года жизни на эту ерунду тратить? Мысль, что кто-то может стремиться в стройбат или инженерные войска, военкому была чужда. Кажется, под конец он счел меня капризным барчуком, желающим выпендриться. Но заявление принял и даже что-то там буркнул насчет возможности уже осенью пойти, при наличии мест и прохождении по среднему баллу, сразу под аттестацию.
Я бы не отказался, чего сидеть ждать следующего дня рождения, когда можно пойти уже сейчас? Жаль, что в городе военкомат — это, пожалуй, единственное место, где не получится надавить фамилией. Можно по знакомству, и, наверное, за меня кто-то из старших замолвит пару слов, но только замолвит. К тому же если мама попросит, то слова могут быть другие, и тогда «извините, Виталий, но в данный момент государство не нуждается в вашей службе». Она, конечно, так не поступит… наверное. Но может. Так что перспективы туманные, сделать ничего я больше не мог и потому настроение болталось на отметке «может, убить кого-нибудь?». Тем более что в двухстах метрах от здания военкомата на улице обнаружилось массовое народное гулянье, перегородившее проезжую часть и все тротуары.
Над толпой висел маркерный номер санкционированного мероприятия, счетчик участников и ссылка. «Митинг с требованием улучшить социальные нормы»; коротко, размывчато и вроде как законно. Все бы им улучшать, я полгода искал нормального напарника, готов был брать любого взрослого мужика, хоть работягу, хоть студента — шиш вам, все хотят в Сети работать, ручками им — некрасиво. Как пахать за приличную зарплату с оформлением трудовой, так никого; как языком на природе болтать, так вон, пока иду — уже тридцать человек присоединилось. Быстро просмотрел состав, отключил предложение
— Настало время, друзья, решительно заявить, что мы тоже граждане и не потерпим подобного разделения! Мы, как и наши соратники в других городах, должны заявить…
Я поморщился — вещали не только в микрофон, но и на локалку Сети, так что этот заунывно-бодрый голос лез и из очков. Черт, жаль, нет способа отключить, на общегражданской частоте вещают, хотя большая часть — урезанцы, а четверть — и вовсе социки. Нет уж, ходу, ходу. Пока шел, просмотрел составленные организаторами требования — настолько безграмотны и банальны, что их можно на уроках права приводить как пример. Двоечники, двоечники повсюду!
— Вит?
— Чегось? — Я проверил ближайшие улицы и свернул, там людей не было, митингующие старались соблюдать порядок и кучковались в одном месте.
— Тогось! Я в кафешке сижу, твой сценарий гляжу.
— Высоко сидишь…
— Далеко гляжу. Ты чего смурной?
— Вась, хоть ты не начинай! Мне сейчас мозг ели, в десантники звали.
— Туда тебе и дорога, дуболому!
— Прибью, шкилетина!
Голос у Казакевича был неприлично бодрым и веселым. Впрочем, это лишь я был таким мрачным; погода отличная, солнце светит, птички щебечут, люди ходят улыбаются, девушки красивые… девушек вокруг нет. Ну да, митинг. Потом говоруны обязательно начнут бродить по улицам, безобразия нарушать, как положено. На хрен им повышение нормы? Зачем им права? У них полно прав! Четких, прописанных и соблюдаемых. Но им мало, они почему-то хотят прав, равных с теми, кто делает больше них самих в разы! С какой стати?
В кафешку я вошел абсолютно неприятным человеком, едва удержавшись от того, чтобы зарычать на подошедшую официантку.
Симпатичную, между прочим.
Васька помахал рукой от столика у окна. Блокнот у него бумажный, с карандашиком, планшет под рукой, рядом бокал с какой-то разноцветной жидкостью. Писатель за работой, ага. Пижон!
Мудро оценив мое состояние, Казакевич заказал десерт и дождался, пока я съем сладкое и успокоюсь.
— Ладно. — Я облизал ложку, жалея, что приличное воспитание не позволяет сделать то же и с креманкой. — Зачем ты меня сюда заманил?
Васька, приняв важный вид и откинувшись всеми своими сорока пятью кило на спинку стула, начал издалека:
— Это по поводу твоего квеста. Знаешь, я иногда беру старые рассказы, ну чтобы сюжеты не искать…
— Да? Всегда думал, ты сюжеты берешь со вкладышей «Love is».
— Одно другому не мешает. Так я о чем, Вит — иногда натыкаюсь на кое-что интересное. Ну просто наглядное пособие «Распространение формирующей идеи».
— Проще говори, проще.
— Берется старый, лет тридцать-сорок назад написанный рассказ…
— Трупоед.
— Профессионал! Переписываешь, укрупняешь и получается вполне нормальный фик, готов к продаже.
— Типа этой твоей привычки никто не знает…
— Не в том дело — помимо прочего, это отличный способ видеть основные маркеры сознания обывателей того времени. Писатель не может писать в отрыве от своей эпохи, он что-то вплетает в нее, что-то свое, но и что-то взятое у других. Иногда неосознанно взятое.
— Можно еще проще?
— Помнишь, я говорил тебе о том, что все нами видимое это вариации на темы, созданные творцами?