"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16

Перумов Ник

Едва за королевской четой затворилась дверь, как я накинулась на женишка:

– Какого черта вас понесло на откровения?! Вы по дороге опять в королевские погреба заглянули?

– Как своей невесте, я запрещаю вам чертыхаться, – высокомерно задрал нос женишок.

Нет, с ним с ума можно сойти!

– Зачем вы во всем признались, мы же договорились, вы мне слово дали? – спросила я уже не с таким напором.

– А затем, что один не в меру болтливый пан болтался с утра по двору и видел, как я вылезал из вашего окошка, – Ярек, как бы отгораживаясь от незаслуженных нападок, скрестил руки на груди, – я, конечно, мог бы заткнуть ему рот, вызвав на поединок, но его седины делают это убийством. Такой грех брать на душу я не готов.

– Если бы не ваша дурацкая шутка, ничего бы не было, – надула я губы, тоже скрещивая руки на груди. А что? Я тоже так могу.

– Если бы вы не позорили меня при дружках своими едкими шуточками, мне не пришлось бы шутить самому, – Ярек упорно гнул линию, что жертва он, а не я.

– Если бы вы с дружками прошли бы мимо, не задевая, я бы и не шутила.

– Если бы вы не вырядились вороной…

– Ах, это я виновата? Не то платье нацепила, простите великодушно, пан Ковальский! – я шутовски поклонилась.

– Прощаю, – ничуть не смутившись, милостиво махнул он рукой. – Я, между прочим, вороненок, из-за нашей свадьбы лишаюсь наследства. Не думаю, что отец будет в восторге, что я приведу в дом панну Гриб. Да где ж я уже слышал это прозвание? Так что, если ты думаешь, что выскакиваешь за князя с пригоршнями золота в сундуках, ты ошибаешься.

– Я об этом еще не успела подумать, – какое мне дело до его состояния, вот как мне уживаться с таким гусаком, об этом подумать стоит.

– Послушай, вороненок, – он вдруг бережно взял меня за руку, и выражение лица из насмешливого стало совсем серьезным, – ты не бойся, я сумею нас прокормить, ты не в чем не будешь нуждаться. От матери мне досталась мелкая деревушка, мои личные владения, король подарит, наверно, что-нибудь, да в конце концов у меня есть сабля, которая мне еще послужит. У нас все будет, мой вороненочек.

И я, наверное, смягчилась бы, что-то такое зашевелилось в груди от его проникновенных слов, если бы Ярек в конце пламенной речи не добавил:

– Ну, и королева сказала, что ты в меня больно горячо влюблена, не хочу, чтобы ты страдала, придется жениться. Или скажешь, что королева врет?

Как можно выходить замуж за того, кого хочется прибить?!

Все произошло стремительно: священник, надутые жених с невестой, откуда-то взявшиеся кольца, наспех собранные гости, объяснение, придуманное на ходу: дескать, сватовство было еще до смерти отца невесты, а в период траура решено было не оглашать помолвку, но вчера траур закончился, и вот молодые женятся при королевском одобрении. То, что я дочь влиятельного ладского князя, не знал, похоже, только жених. Потому что, когда, с одобрения королевы, полетела эта новость, Ярек был, как положено перед венчанием, в исповедальне. А сама говорить ему об этом я мстительно не хотела: пусть бедняга думает, что женится на нищей шляхетке, так ему и надо.

После венчания и небольшого застолья, чтобы избежать лишних расспросов, мы решили сразу ехать в Ковали. Два огромных зеркала, личный подарок короля, были упакованы в шерсть и солому и погружены на широкую телегу. Мои вещи проворные служанки снесли в повозку, а сама я должна была всю дорогу трястись в шаткой карете. Тогда как мой муж, собирался гарцевать на красавце коне.

– Вороненок, ты собралась? Нужно ехать, – кинул мне Ярек сверху вниз.

– Надо заехать в трактир «Три подковы», там моя охрана.

– У тебя охрана? – немного удивился Ярек. – Хорошо, заедем.

Его два десятка воинов личного сопровождения и слуги были отправлены вперед, ждать нас за городом.

Мой телохранитель, пан Богдан, крупный мужчина за сорок, легко гнувший гвозди и подковы, в жаркий летний денек сидел с кружкой пива в тени большого ясеня в гостином дворике и явно наслаждался жизнью. Бедный, он еще не знает, что госпожа потащит его глотать пыль на горной дороге.

– Кого я вижу! – вдруг обрадовался Ярек. – Олесь Богдан! Ты ли, чертяка?

– Я, пан Ковальский. Вот занесло и в ваши края.

– А где же пан Калина, в здравии ли? – Ярек завертел головой. – Отчего он не остановился при дворе?

– Ах, пан Ковальский, да вы должно не знаете: помер наш пан, упокой Господь его душу, я теперь при юной панночке, – при этом пан Богдан, заметив, что я неслышно подошла за спиной Ярека, низко мне поклонился.

– Этой юной панночке? – округлил глаза мой Ковальский.

– Ей, панне Калине, – расплылся в улыбке мой шляхтич.

Яромир замер, казалось, я вижу вихрь его мыслей.

– А это, пан Богдан, твой новый князь и мой муж, – не удержалась я от ехидной улыбки и как любящая жена погладила муженька по плечу.

– Панна Калина, – процедил Ярек. – А "панна Гриб" уж не сам ли король тебе придумал? Он, помнится, тоже под этим прозвищем один раз скрывался.

– Да нет, королева, – хихикнула я.

– О-о-о, вот это новость! – пан Богдан бесцеремонно сгреб нас с Яреком в охапку, расцеловывая в обе щеки. – Доброго мужа, пани Ядвига, выбрала, доброго. Уж такой отчаянный храбрец. Хвала Богу, война закончилась, а то не углядишь за ним, в самое пекло вечно лез.

«Еще и безголовый. Ну, не муж – подарок».

Горная дорога петляла в расщелине, карета подскакивала на кочках, я, жительница лесных равнин, чувствовала себя как в каменном мешке.

– Куда разогнались! – слышала я грозный окрик мужа. – Зеркала мне побить хотите?!

Зеркал ему жалко, а вот то, что его жена скоро без зубов в этой «маслобойке» останется, так это ничего страшного. Я бы тоже хотела ехать верхом, но увы, приличия не позволяли благородной пани весь день скакать на лошади, только легкие прогулки в дамском седле. И приходилось терпеть.

За одним из поворотов, карета чуть притормозила, и Яромир прямо на ходу запрыгнул ко мне и уселся напротив. На мой вопросительный взгляд, он с раздражением буркнул:

– Конь захромал, – и вытянув ноги, и откинувшись на спинку лавки, уставился в окно.

Так мы и ехали друг напротив друга: он смотрел в одно окошко, а я в другое. На спуске карету тряхнуло, я охнула, хватаясь за свою лавку.

– Давай придержу тебя, пока лоб не разбила, – перепрыгнул на мою скамейку Ярек, обвивая талию крепкой рукой.