"Фантастика 2023-99". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
Теперь на меня накатила невероятная апатия. Хотелось упасть и страдать. Поведи сейчас меня Александр, или, как его тут называли Ал, на заклание, — пошел бы. Даже спорить не стал.
— Удели особое внимание земле под ногтями. Смотрится просто ужасно.
— Почему? — поднял я мокрое от озерной воды лицо к нему. Забавно, но отсюда «наш» берег тоже выглядел словно замершим, безжизненным.
— Потому что ногти — это самое главное в мужской гигиене. Меня так научили, когда я был человеком.
— Нет, — замотал я головой. — Почему
— А кто сказал, что я помогаю? Я делаю то, что интересно мне.
— И что тебе интересно? — я сам не заметил, как перешел на «ты».
С точки зрения смертного, общающегося с богом — невероятная наглость. С точки зрения того, кто только что почти все потерял, в диалоге с неким Нечто — обыденность.
— Понимаешь, у каждого создания есть своей Путь. Те, кому повезло, начинают называть это предназначением. Тем, для чего они родились. Те, кому не повезет, не осознают Путь. Едят, пьют, совокупляются, умирают. Они растворятся в Потоке, чтобы возродиться и попробовать снова. Только в качестве другой энергии.
Он промолчал, позволяя мне оценить мировое устройство колеса Сансары. А после продолжил:
— Гуангам, как нас называют, повезло. Через прочтения сути вещей и просветление мы нашли свое истинное призвание. Аг, к примеру, изучает смертных. Мне всегда импонировал его Путь. Поэтому я, так сказать, еще более его конкретизировал. Я изучаю человеческие парадоксы.
— Типа, чем больше сыра, тем больше в нем дырок. — поддержал я. — И раз у него больше дырок, то сыра остается меньше. Соответственно, чем больше сыра, тем его меньше.
— Нет, парадоксы чуть более сложные, — улыбнулся Ал. — И они, как правило, касаются людей. И их взаимоотношений. К примеру, почему дети клянутся, что никогда не станут похожими на своих родителей. И, как правило, именно такими и становятся.
— Поступал бы на психологический. Там все это подробно объясняют. Для этого нет необходимости быть Гуангом.
— Или другой пример. Человек тратит молодость, время, жертвует любовью и вниманием своих близких, чтобы заработать как можно больше денег. А потом тратит эти деньги, чтобы купить молодость, потраченное время и вернуть любовь близких.
— На это у меня ответа нет, — я сел на берегу и запрокинул голову. Внутри было по-прежнему паршиво. — Я денег зарабатывать не хочу. Извини, что сломал твою идеально выстроенную систему. И какой парадокс во мне?
— Мне интересно, что движет человеком, который жертвует самой большой любовью в жизни ради спасения миллионов людей. Долг, высшие идеалы, что-то еще? Нет, я мог бы понять, если бы тебя с детства приучали любить свою страну и каждого гражданина, вдалбливали патриотизм в голову, но ведь это не так. И ты понимаешь, хотя, может, и не осознаешь, что больше никого и никогда так не полюбишь. Что ощутив настоящую любовь, истинное слияние, уже никогда без нее не сможешь быть полноценным.
Я сжал кулаки, на глазах сами собой появились слезы. Ох, Александр, нифига ты
— Извини, я с давних пор много времени провожу в Потоке и почти не общаюсь со смертными. Я забыл, что у вас слишком велико эмоциональное начало. К тому же, ты действительно сейчас потрясен.
Мне понадобились все силы, чтобы ответить. Пусть и не сразу.
— Я… не… знаю… Я не знаю, почему. Может, в этом и есть еще один из человеческих парадоксов. Люди часто делают то, что делают. Потом сожалеют и страдают, но все равно делают.
— Это может быть ответом, а может и не быть. Я предпочту все же понаблюдать за тобой, вдруг ты придумаешь что-то еще. Поинтереснее.
— Звучит довольно цинично.
— Настоящему изучения сути вещей чужда эмпатия.
— Наверное, поэтому мне это и не интересно.
Мы молчали, сидя на берегу острова «мертвецов». Простите, оболочек Богов, которые покинули тела, чтобы странствовать по великой Вселенной. И я понял, что не слышу ничего, кроме тока собственной крови. Не чувствую ни дуновения ветерка, ни плеска волн, ни жужжания пчел. Даже земля тут пахла ничем. Пустотой.
— И что теперь? Ты научишь меня перемещаться во времени и всяким просвещенным штукам?
— Ты же сам только что сказал, что тебе это неинтересно, — даже будто бы возмутился Александр. — Конечно нет, не научу. Меня поражает, с какой легкостью ты говоришь о подобном. На это потребуется невероятно много времени. Скажу больше, даже среди Нечто способны на это единицы.
— Но ты умеешь?
— Осознавать время, как пространственную величину? — медленно, нараспев произнес Ал, словно набивая себе цену. — Умею… Тебе следует лишь задать точку, куда ты захочешь отправиться. И я, так и быть, помогу тебе.
Что-то было в его словах загадочное. Сейчас он в самом деле напоминал бога. Хитрого и плутоватого. Действительно, куда я могу отправиться? До убийства президента, когда была поставлена окончательная точка невозврата? Или до прибытия иносов и их города? Но что я тогда сделаю? Пойду к еще живому президенту и скажу, чтобы бомбили этих уродов всеми возможными средствами, пока по их следам не приползли тошкены и прочие твари?
И как быть с временным парадоксом? Я буду я или кто-то другой? Прошлый? И мы не должны пересекаться? Так ведь в фантастических фильмах говорили?
Нет, нет, все не то. Казалось, что нельзя изменить прошлое так, чтобы я жил в благополучном будущем. Всегда будут возникать всякие нюансы.
— Ведь вся соль в том, не когда я появлюсь, а что буду делать, так?
— Именно, — улыбнулся Александр. — Я рад, что ты понял эту удивительно простую вещь.
— Люди хотят уничтожить иносов, — принялся я рассуждать вслух. — Застенцы думают, что тошкены разберутся с их врагами, а уже после маги сразятся с Падшими. Вариантов несколько. К примеру, уничтожить всех поодиночке, но вряд ли на это хватит сил у одного смертного, пусть и приобщившегося к Потоку.