"Фантастика 2024-12". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Кивнув озадаченному Целуйко, слегка поклонившись депутатам, я покинул трибуну.
Я ведь и так молодец. Парламент не разогнал, а дал депутатам почувствовать себя нужными для общества. Пусть теперь трудятся, принимают законопроекты, а государь поглядит — утверждать их, или нет.
Глава 14
Диалог об образовании
Передо мной сидел господин Горностаев, о котором я уже был наслышан, как о человеке, рьяно выступающим за реформы образования и, успевшему «оттоптать мозоли» самому Кутепову. Ему была обещана аудиенция у государя ещё в прошлом году, но постоянно переносилась по уважительным причинам, а теперь вот, он все-таки добрался
В целом, сведения о развитии образования в Российской империи выглядели неплохо. Процент неграмотного населения снижался, увеличивалось количество людей, имеющих среднее и высшее образование. Вон, недавно принесли петицию с просьбой открыть еще один Технологический институт на Дальнем Востоке. Судя по записке из департамента образования, пока еще числящегося за МВД, средств хватит, преподавателей, из числа докторов, не имеющих места, отыщут, здания предоставят губернские власти. Подписал, разумеется, раз так просят.
Недавно запросил у сведения по количеству учебных заведений, потребовав, чтобы цифры дали по сравнению с одна тысяча девятьсот тринадцатым годом. Отчего вдруг государю захотелось сравнить нынешнюю ситуацию с тринадцатым, здесь никто не понял, но уточнять не стали. Так вот, в здешней реальности в тринадцатом году количество учебных заведений, относящихся к светскому образованию, составляло восемьдесят тысяч, а теперь их двести, а духовных, сорок тысяч и двадцать восемь, соответственно. Ничего не имею против духовного образования, потому что любое образование, это лучше, чем никакого, а мнение о том, что церковно-приходские школы — профанация, глубоко ошибочна. Большинство людей в моей реальности судили о ЦПШ по «школам грамоты», открытых при храмах, где ребенка учился Закону Божиему, а ещё читать и писать. А настоящие церковно-приходские школы нечто иное. В них программа обучения была гораздо шире — изучались арифметика, история, естествознание и география. А в духовных семинариях изучались не только древнегреческий, а еще и фельдшерско-акушерское дело, чтобы батюшка, в случае необходимости, могли и первую помощь оказать, и роды у крестьянки принять.
Ещё мне нравилось, что в империи нет централизации образования, зато имеются реальные училища, где делается упор на точные науки, гимназии, в которых главными предметами являются гуманитарные, а еще есть коммерческие и военные училища. Кажется, чего бы еще желать? Механизм запущен, все работает. Но, как говорят, всегда есть способы улучшить что-либо. Вот, может быть, мой нынешний собеседник привнесет нечто такое, что поставит российское образование на такую высоту, на которой оно никогда не стояло?
Покамест, Горностаев был мне симпатичен. Одет скромно, но со вкусом. Бородка клинышком, пенсне, хотя они уже и вышли из моды. Ещё обратил внимание, что смотрит на меня не с подобострастием, но без пренебрежения к юному возрасту императора. Готов разговаривать на равных… Имеется в виду возрастной разрыв конечно же. Прекрасно. Поговорим.
Петр Ильич Горностаев получил высшее духовное образование, но сана не принял, став чиновником для особых поручений при министре внутренних дел, а заодно выполнял какую-то функцию в Святейшем Синоде. Кажется, отвечал как раз за связи церковно-приходских школ и земских. Тоже нужно координировать. Если в волости уже есть десять земских школ, то есть ли смысл открывать в ней пять церковных? И учеников переманивать? А коли имеются церковно-приходские, наверное, нет смысла открывать ещё и земские.
Вообще, фамилия Горностаев не относилась к «семинарским». Знаю, что в девятнадцатом веке первокурсники-семинаристы получали фамилии, без которых их предки как-то обходились. Класс мог стать «ботаническим»,
Горностаев, скорее всего, не был потомственным священнослужителем. Тем не менее, по наведенным справкам, свою работу знал хорошо, а еще ратовал за всеобщее образование и за его углубление и совершенствование. Как минимум любопытно.
— Ваше величество, осмелюсь спросить — вы собираетесь вносить какие-то изменения в систему народного просвещения? — осторожно поинтересовался Петр Ильич.
— В какой-то мере, — не менее осторожно ответил я. Действительно, выведение образования и культуры из ведения МВД и восстановление профильного министерства, в чём-то реформа. Но пока говорить о своих планах рановато. Да и не с руки мне, императору, хвастаться перед чиновником средней руки. Прошу прощения за тавтологию. А вообще, проработав некое количество лет в образовании, убедился, что реформы, спущенные «сверху», разрабатываются людьми, имеющими смутное представление о школе. Нет, они отработали пару-тройку лет, ушли на повышение. Но разве настоящий учитель уйдет из школы, станет чиновником? Нет. Поэтому, у меня, у рядового учителя, сложилось мнение, что самая лучшая помощь российской школе — не мешать ей. Дайте педагогу общую установку, поясните — что хочет государство от выпускника, снабдите учебными пособиями и, отойдите в сторонку.
Инициатива должна идти «снизу», а уж задача «верхов» эту инициативу подхватить и развить. Но в министерствах и в управлениях образования всегда считают, что они лучше знают проблемы и чаяния школы, а большинство новшеств сводится к наукообразным терминам, а не к реальным делам.
— Ваше величество, я ни коим образом не хочу вмешиваться или советовать вам, — продолжил прощупывать почву Горностаев, — но хотелось бы обратить ваше внимание на вопиющие факты невежества и косности наших чиновников.
— А можно поконкретнее, — нахмурился я. Чиновников я и сам не очень люблю, но все же, если их в чем-то обвиняют, хотелось бы знать — а в чем именно?
— Я всё понимаю, ваше величество. Образование, как всегда, финансируется по остаточному принципу, но это ведь наше будущее…
Ишь ты, какие он термины знает? А я считал, что выражение «по остаточному принципу» появилось не раньше 2000-х годов моего времени. Значит, оно существовало и прежде. Или лишь здесь, в этой реальности?
Об «остаточном принципе» можно бы и поспорить, потому что, согласно данным Статистического комитета, на образование в здешней Российской империи тратилось девять процентов бюджета. А сколько расходовалось в мое время? Не помню, но наверняка, гораздо меньше. А ведь девять процентов, составляющие около четырех миллиардов, это только государственные расходы. А есть ещё земские школы, чья деятельность оплачивается губернскими и уездными земскими комитетами, есть духовные учебные заведения. И, вообще, в здешней реальности, когда городского население превосходит сельское, а народ занимается не сельскохозяйственным трудом, а промышленным, образование поставлено на «широкую ногу».
Но спорить я не стал, а только благосклонно покивал чиновнику.
— Продолжайте. — Подумав, добавил. — Но все-таки, господин Горностаев, хотелось бы от вас услышать какие-то конкретные предложения, а не общие фразы. Любая сфера, зависящая от государственного бюджета, считает, что ей не хватает денег. — Не стал уточнять, что это не сфера, а люди, трудящиеся в этой сфере, но Горностаев меня понял. — Да, Петр Ильич, и в чем косность чиновников? Если чиновники невежественны, так и я несу ответственность за них.