"Фантастика 2024-121". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
С инструментом — понятно, у Федорова аппаратура вся сильно незаводская, и ремонт ее в поле — дело не просто частое, а постоянное, поэтому я его в сумку и сунул: неизвестно было, что у рефлектора не так. Фонарик — он в рюкзачке моем и живет. Прочее — тоже понятно, а семена-то откуда? Хотя — тоже понятно, я же на майские к бабушке на дачу собрался, небось мама и сунула их в карман чтобы потом не забыть. Что тут: редиска гигантская, морковка гигантская (любимые бабушкины сорта, ясно), пакетик с капустными семенами. Может, посадить их у Димы на огороде?
Ёкарный бабай, тут же еще "зеленая революция"
Это что? Пакеты полиэтиленовые пятьсот штук, новая упаковка. Скотч упаковочный, один новый рулон. Картошка, семь клубней. Мелочь всякая — кусок проволоки, гайки какие-то, болтики в плоской металлической коробочке, пара запасных свечей. Зачем Василичу свечи с дизельным-то "Уралом" — мне неведомо, тентованный с другими водителями ходил. Теперь уж и не узнаю. А что еще? Вроде все. А, еще пакет с лекарствами, мать всегда его в карман сумки совала в экспедиции, и флакон "противовшивого" шампуня. Не помешает, хотя болеть и вшиветь не стоит. Мыло "Пальмолив" упаковка новая, купленная у метро, три куска. Ну теперь точно все.
А теперь подумаем, как всем этим богатством распорядиться. Упаковав все обратно в сумку, я залез на печку — думать. На печке было тепло, думалось хорошо. Я еще укрылся армячишком Диминым (или как это пальтишко называется?), пригрелся — и довольно быстро задремал.
Дремал я однако не крепко, и услышал — а потом и увидел — как в дом зашел местный поп, видимо как раз отец Питирим, к которому Димка бегал. Хозяин мой его вперед пропустил, потом сам зашел, поклонился попу низко, руку поцеловал — и пулей выскочил за дверь. Мне такое не понравилось, вот еще, руки целовать всяким! Я уже стал прикидывать, как бы мне отвертеться от такого счастья, но тут поп меня удивил:
— How do you feel, господин Волков? Извините, по батюшке не знаю…
— Ну это… I"m feel well, thank you. Not exactly well, but not too bad. Отчество мое — Владимирович, а вас как зовут?
— В миру — Кирилл Константинович, а в служении — отец Питирим. Как вам удобнее будет.
Батюшка, когда я слез с печки и пригляделся, на вид показался довольно молодым. Так что я решил именовать его на мирской манер — не дорос он до "отца" на мой взгляд, а он и не возражал.
— Извините, Кирилл Константинович, а почему вы со мной по-английски заговорили?
— Ну вы же из Австралии, я и не знал, по-русски вы говорите или нет. То есть сообразил уже, но долго заранее готовился, английским-то я почти и не владею — вот и получилось так.
— А с чего вы решили, что из Австралии?
— Так вы же сами и сказали, Егорию Фаддеевичу сказали, околоточному нашему. Вы тут почти в беспамятстве были, так он взял на себя смелость в сумке вашей в кармане бумаги посмотреть. И карточки ваши и нашел, а вы ему и сказали что из Австралии, с Аделаиды значит.
Понятно, с Аделаиды…
С Делькой мы, скажем так, познакомились прошлым летом, на Ишымбае. У нее был небольшой бизнес, копировально-печатный, и я через день к ней катался "печатать красивые отчеты", которые Федоров нефтяным боссам отсылал. Ну и… в общем, узнав, что
Ну а сейчас с этими визитками я, похоже, неплохо залегендировался:
— Я же к вам с таким вопросом: вероисповедания вы православного или англиканского?
— Ну, вообще-то православного. Только ведь в Австралии с православными церквами дела обстоят неважно, так что многие таинства мне неведомы.
— Я помогу вам, в удобное для вас время приходите, спрашивайте что вас интересует. Я же с прискорбием должен заметить, что не только таинства церковные дворянство наше в заграницах забывает, но и вере изменяет: не в обиду вам, но ведь многие русские дворяне в заграницах перешли кто в католичество, а кто и англиканство.
Так, похоже визитка с золотым орлом меня уже и дворянином сделала? А отец Питирим продолжил:
— Но вы от веры отцов не отреклись, это делает вам честь. И хотя приход наш не из богатых, некоторую помощь до вашей поправки мы оказать сможем. И известим близких ваших о вашей такой задержке. Вы, собственно, куда направлялись и как оказались в наших краях в столь бедственном виде?
И тут я сообразил, что и понятия не имею, что на такой простой вопрос ответить. Видимо, работа мысли (или ее отсутствие) так сильно отразилось на моем лице, что Кирилл Константинович с тревогой спросил:
— Что с вами?
— Со мной? Нет, со мной ничего… только я не помню. — Мысли мои завертелись с утроенной скоростью: — я остался один в Австралии и решил поехать к родне, обратно в Россию, где никогда и не был… Продал все, поплыл… а потом — не помню.
— А кто тут у вас из родни?
— Вроде бы в Петербурге, у меня записано… было. Надо найти бумаги…
— Вы сказали, что "все продали" — и много ли денег у вас с собой было? потому как при вас не то что бумаг — одежи теплой не было.
— Не очень много, тысяч пять — я машинально назвал сумму "аванса", полученную перед выездом.
— Рублей? — с ужасом почему-то воскликнул батюшка.
Поняв, что я ляпнул что-то явно не то, быстро поправился:
— Нет конечно, фунтов…
— Благословенна страна Австралия! — как-то пафосно произнес Кирилл Константинович, а затем, совсем не пафосно и как-то печально продолжил: — боюсь, что бумаг ваших, как и денег, найти нынче не удастся. Сдается мне, что поразившая вас молния жизнь вам спасла, отняв зато память. Вам следует…