"Фантастика 2024-136". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Пауза достигла самой крайней точки молчания, и тогда сидевший рядом с адмиралом Слащёв уперся руками в стол, изображая готовность подняться из-за стола и уйти. Его движение очень напугало султана, и он, впервые за всё время встречи, подал свой тихий голос:
– Да свершится воля Аллаха!
Едва эти слова слетели с уст правителя, все облегченно вздохнули, жизнь вновь вернулась за стол переговоров. Желая подсластить горькую пилюлю капитуляции, Фонвизин произнес:
– Если мне не изменяет память, у высокого султана есть ещё одна древняя столица – Анкара, на земли которой Россия никогда не претендовала и готова оказать высокому султану любую помощь, если он пожелает переехать в неё.
В ответ султан только кивнул головой, он впервые в жизни принял столь важное самостоятельное решение.
– Мы забыли об Александрете, – вернул всё к реальности Колчак, не собираясь ни на йоту отступать от своих требований.
– Но господин адмирал забывает, что этот порт находится в Азии и в силу сложившихся обстоятельств высокий султан не может полностью гарантировать господину Колчаку, что его указ будет исполнен.
– Пусть высокий султан подпишет, а об исполнении мы уж сами позаботимся.
– Хорошо, Александрета перейдет под ваш контроль, – горестно произнес Али-паша: – Теперь всё?
– Я прошу извинения у высокого султана, но буквально полчаса назад по радио поступила личная просьба Верховного правителя России Корнилова. Он очень озабочен положением святых мест для христиан в Блистательной Порте и настоятельно просил его величество передать под наш контроль маленький городок Антиохию, что находится вблизи Александреты.
– И это всё?
– Всё, уважаемый Али-паша.
– И вы более ничего не требуете?
– На данный момент, до заключения мирного договора, нет.
– Тогда я задам вам вопрос. Что будет с турецким населением города и тех территорий, что отойдут под ваш контроль?
– Все наши гарантии прежние. Жизнь, имущество и свобода вероисповедания. Те из жителей Стамбула, кто пожелает стать российскими поданными, получат общие права, а те, кто не пожелает этого сделать, могут покинуть его со всем своим имуществом, – уверенно произнес второй дипломат Игнатьев. – Многие правоверные мусульмане живут на землях нашей страны и не знают притеснения ни в правах, ни в вере.
– Может ли надеяться высокий султан на полную неприкосновенность своего имущества, – поинтересовался второй помощник Али-паши.
– Да, так же, как и всякий житель Стамбула, не оказавший сопротивления нашим солдатам. Кто окажет сопротивление, будет уничтожен, согласно законам военного времени.
Турок хотел спросить о чём-то ещё, но Колчак властно произнес:
– Если вы согласны с нами, тогда давайте подписывать.
– Но мы ещё не успели подготовить необходимые документы, – робко пискнул помощник Али-паши, на что Колчак ответил, снисходительно поведя подбородком в сторону турок: – Зато они готовы у нас. Действуйте, господа, время дорого, не заставляйте ждать моих комендоров, у них приказ открыть огонь по Стамбулу, если я не вернусь через полтора часа.
Услышав подобное откровение, турки принялись вздыхать, охать, но при этом внимательно вчитываться в строки предложенного документа. Прошло ещё несколько томительных минут, и наконец обе стороны скрепили текст перемирия между двумя странами необходимыми подписями и печатями.
Так 29 марта 1918 года турки потеряли город, который их предки взяли ожесточенным штурмом 29 мая 1453 года.
Колчак покинул султанский дворец победителем, но перед возвращением на корабль адмирал пожелал отправиться в Святую Софию, чей купол еще продолжал украшать золотой полумесяц.
Адмирал медленно вошел под величественный купол этого чуда света и, встав в центре, с интересом стал осматривать легендарный храм. Созерцая украшения Софии, его взгляд скользнул по двум огромным медным щитам с цитатами из Корана, которые были подвешены под куполом храма, в знак напоминания о былой победе ислама.
По лицу адмирала скользнула тень неприязни, и, сняв фуражку, Колчак начал истово креститься, встав лицом на восток напротив того места, где раньше был алтарь патриарха и располагался иконостас. Примеру адмирала последовали все остальные члены его небольшой свиты, и Покровский поневоле сравнил Колчака с турецким султаном Мехмедом, который в день взятия города своими войсками совершил победный молебен именно в этом храме. Лицо Колчака было наполнено одухотворением и радостью от этой чести первым за пятьсот лет открыто справить свою духовную потребность.
– Колычев, – звенящим от волнения голосом обратился Колчак к начальнику своего конвоя, когда закончил креститься, – немедленно на корабль, привезти иконы вместе со священником и выставить здесь! Да, и приставить караул! Да самых лучших!
– Пророчество Тавра свершилось, – подумал капитан, покидая вслед за адмиралом стены храма.
Покровскому очень хотелось осмотреть руины знаменитого Буколеона, Большого императорского дворца, Ипподром и прочие легендарные места Константинополя, однако времени для этого совершенно не было.
Простившись с адмиралом, Слащёв сразу направился к себе в корпус: предстояло решить вопрос о принятии капитуляции столичного гарнизона, выводе турецких войск из города и о замене их русскими. Кроме этого, генералу не терпелось поскорее разобраться с галлиполийской группировкой во главе с немецким генералом Сандерсом. Пока они были надежно заперты на полуострове русскими кораблями, но как повернется дело дальше, было непонятно. Зная характер Сандерса и то, что Дарданеллы были очень важны русскому флоту, можно было предположить всевозможные осложнения.
Для ускорения вопроса с проливами к берегам Галлиполи был послан русский миноносец, на борту которого был специальный посланец с фирманом султана о капитуляции. Его появление вызвало бурную реакцию в стане турок, которым по решению адмирала был отпущен срок до 9 часов утра следующего дня.
Был уже глубокий вечер, когда через Босфор из Севастополя прибыл первый транспортный караван с «особым запасом». Не останавливаясь ни на минуту, в авральном режиме, прибывшие на судах саперы и артиллеристы энергично занимали форты Босфора, устанавливая там свои орудия и торпедные аппараты, делая всё возможное, чтобы они были неприступны для любого врага.