"Фантастика 2024-150". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
На восточной, приподнятой стороне Ридондо, в Верхнем городе, сверкали малиновыми изразцами купола храмов Атрея, лучились позолотой дома аристократов, превосходящие храмы вычурностью и роскошью. А королевский дворец… Знаете, если чирей на заднице позолотить, он будет выглядеть представительно, но вот суть его не изменится ни на йоту. Впрочем, то же самое относится к храмам и особнякам аристократов.
На западной стороне теснились халупы бедняков, там же, за бастионами третьего ряда (строить сплошную стену в дельте полноводной реки было бы глупо, не говоря уже о том, что маловозможно), неподалеку морской гавани и речных пристаней, находился рынок, известный на Северном континенте как Торжище Сотни Дорог. Над рынком висело облако серой пыли — торговый день был в разгаре.
Обводные каналы забиты тягловыми баржами и весельными барками. Блокада Харашты сыграла на руку Мантиохии — теперь Ковенант снимал пенки с товаров северных и южных стран.
У морской пристани и в самой порту пестрили разноцветные паруса. Море за бухтой мерцало серебром. Я прищурился: триремы Его Грозной Милости Кретина Восемнадцатого, как и раньше, охраняли морские пути — в большей степени, для успокоения купцов, вверявших морю свой товар.
«Когда вы прибудете в Ридондо, садись на корабль, заплатив любую цену… У вас останется времени… Не медли в Ридондо… Лишь только вы увидите крыс, городу останется немного… После — смерть. Не медли!..»
Голос богини эхом отдался в ушах.
Если кораблю суждено утонуть, крысы, как известно, сбегают с него еще в порту.
Магия особого рода, крысиная магия.
Ридондо и был таким кораблем.
Оставалось сцепить зубы, нанять любое торговое корыто и, бросив за спиной обреченный на гибель город, переправиться в Дольмир, благо ширина моря меж берегами Дольмира и Мантиохии в самой широкой части всего сто пятьдесят миль.
Уплыть — и не оглядываться назад.
Я коснулся пояса, в котором дрых Бог-в-Себе.
Гродар, чудовище в равнодушной серебряной личине, смертоносец Внутреннего Круга Адвариса, цепной пес Вортигена Узурпатора, еще в пути, еще в море, это я ощущал так же верно, как и то, что город передо мной сегодня умрет. А вот Охотника Борка я не чувствовал… Темная лошадка. И опасная. В любом случае нужно торопиться.
— Умопомрачительно! — взвизгнула Валеска над моей головой. Она выбралась на козлы, придерживая на пышной груди складки гномьего пледа, и разглядывала панораму Ридондо. — Донни, ты только взгляни, какая прелесть! Особняки! Стены! Дворцы! А как сияют купола!
Гарем в фургоне затарахтел и закудахтал, девушки, позабыв о крысах, начали выбираться наружу кто в чем, а многие — почти ни в чем.
— Домики! Море! Чудненько! Бесподобно! — Девушки кудахтали, точно снесли по яйцу и теперь не знали, куда его пристроить.
Я заметил, что мой отряд выбрался из фургонов, что Олник жмется к ядреному боку Крессинды, а Скареди стоит рядом с Имоен и Монго, эдак по-отечески положив им руки на плечи. Смотрели они все не на город, на крыс, разумеется, и обсуждали их же. Монго, наследничек престола, по своему обыкновению, волнуясь, заикался:
— Сма… Сма… Смотрите: они падают в реку!
— Воистину, их гонит великий страх! — ответствовал Скареди густым басом.
Верно определил, рыцарь.
Так, Альбо в гномском фургоне, в цепях, как и полагается безумцу. Ну или опасному пророку. А где мои эльфы?
Не видать.
Затаились.
Ладно.
Я вновь подошел к краю холма.
Еще немного времени, дабы привести мысли в порядок. Потом — рывок к порту, корабль и… Дольмир.
Чьи-то пальцы коснулись моего локтя.
— Фатик…
Виджи.
Ее голос был не то чтобы любезный, но напрочь лишенный холодности последней недели. Я оглянулся резко, и пальцы Виджи мгновенно убрались, как испуганные мышки.
— Я Фатик уже тридцать лет и три года. Если верить дедуле, который прикинул мой возраст на левый глаз, когда меня нашел. Кстати, на левый глаз-то он теперь хуже видит.
Грубовато получилось, но все лучше, чем ляпнуть: «Чего надо?» или растечься квашней в стиле: «Да, моя милая?» — ни то, ни другое после эскапады с гаремом мне не подходило.
Она не обратила внимания на тон. Ее взгляд был направлен на город. Бархатные кончики ушей отсвечивали розовым, а милый утиный нос… А-а-а, Гритт! Я уткнул глаза в землю.
— Плетение нитей говорит, что этот город умрет.
Я вздрогнул.
С другой стороны — я ведь знаю, что она подслушивала у палатки Альбо каждый раз, когда я там был.
— Умрет, — кивнул я, стоя к ней вполоборота. — Богиня обещала мне то же. Ты знаешь, каким образом это случится?
Она покачала головой; пышные золотые волосы поймали лучи солнца, как тогда, в Хараште, в нашей конторе, когда я впервые ее увидел.
— Мне не дано… заглядывать так глубоко. Город умрет на закате.
На закате!
Вот же, Фатик, очухался мой бес, у тебя времени — от полудня до заката. Сделай что-нибудь, и не говори потом, что не сделал!
Во всяком случае, я проеду через город, оглянусь по сторонам. А уж после соображу, стоит ли мне пытаться пробить стену лбом, или лучше все-таки отступить.
Рядом с Виджи вдруг возник Квакни-как-там-его, ходячая скорбь эльфийского народа. За время пути от Фрайтора я не перемолвился с ним и десятком слов. Взгляд его стал еще мрачнее, а выражение треугольной физиономии — более желчным, даже нижняя губа еще сильнее выпятилась в презрении к миру людишек. Что касается одежды, полученной нами от Жриц, то она болталась на нем как на вешалке; всякий раз, когда я смотрел на Квинтариминиэля, эльфийский принц дергал ее и поправлял, а затем почесывался, как паршивый кобель, гоняющий блох.
— Бог ужасный… — завел он свою обычную бодягу. — Случилась крупная внезапность!
Я хотел посоветовать ему носить подгузник, раз уж с ним случаются крупные внезапности, но эльфийский принц упредил мой ответ. Он бесцеремонно ткнул пальцем в мою сторону и признался:
— Я млею от мысли! Город падет. Однако — это не наша печальная проблема!
И он со значительностью посмотрел на меня.
А я что? Я молча кивнул.
Эльф кивнул в ответ.
— Мы должны ехать на, раз уж взялись! Мы должны ехать на, раз уж на то пошло!