"Фантастика 2024-150". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Эльф захрипел.
— Обещай мне свое заднее слово срочно! Я тяну… пс-с-ха-а-а… свою жизнь еще час, потом уйду за порог. Дай могучее слово Джарси!
Гритт!
Слово варваров Джарси нерушимо. Это основа основ нашего Кодекса, который мы, все — и мальчики, и девочки — заучиваем наизусть, начиная с момента, когда начинаем самостоятельно ходить на горшок. Угу, именно так — нам читают Кодекс, и мы заучиваем все сотни его страниц на протяжении детства, отрочества и юности (зачастую сидя на том самом горшке). И в конце концов сдаем экзамен на знание Кодекса.
Мой брат, сопя, склонился над нами. Я тут же превратился в дольку чеснока.
— Чего он там стрекочет, этот воробей? Зашвырнуть его к Оракулу заради ответа? Фатик, я это сделаю, не вопрос. Да и весит он как перышко от синичкиной попки.
Принц распахнул глаза и взглянул на Шатци с ужасом.
— Запре… пссс-ха-а-а… щаю! Аллин тир аммен! Ты, малый варвар с плешью, ты отправишь меня в яму!
Даже на пороге смерти он не удержался от того, чтобы меня подколоть.
— Слово… варвар… с-слово-о-о… Если любишь мою дочь.
Кровь стекала с углов губ, тягучая, черная в полумраке.
Я видел по его глазам, что ему нужно мое слово, жизненно нужно, как бы смешно это ни звучало.
Черт с ним. Я произнес клятву Джарси, нерушимую, и так далее, и тому подобное.
Эльф вздохнул, как мне показалось, облегченно, хотя какое может быть облегчение, когда в твоей груди зияет дыра размером с кулак?
Ледяные пальцы коснулись моего запястья.
— Бла… годарю… Будь мужественным на всю свою малую длину.
Все-таки он меня не любил.
Я оглянулся на отряд и решил нарушить свою клятву. Чихал я на аллин тир аммен.
Принц издал жалобный вздох и закрыл глаза, но сердце его продолжало биться. Он знал, что протянет еще час, оттягивал момент смерти каким-то хитросваренным эльфийским способом, может быть, перекрывал силой воли магистральные сосуды, чтобы до времени не истечь кровью. А я знал, что нарушу клятву, потому что… У меня есть еще одно существо с душой, которое я могу принести в жертву ненасытной утробе Оракула.
Альбо. Пророк Гритта-Миротворца. Разум его стерт, но душа, надеюсь, жива — эльфы говорили, что транкас убивает разум, но не стирает душу.
Поверю эльфам на этот раз.
— Во-от, — промолвил Шатци над самым моим ухом, — я как чувствовал, что Зал Оракула тебе будет нужен. Да и Талиэль мне это же сказал… Смотри, — он еще понизил голос, — ситуация такая. Мы изначально закрепились в Зале Оракула, держим его и часть переходов Храма. У нас в заложниках несколько аколитов и сам настоятель Чедаак. Маги бьются со смертоносцами и их шатией, попутно режут аколитов, аколиты режут магов и смертоносцев, в общем, все режут друг друга, чехарда еще та, и мы в самой ее сердцевинке. Да, Талиэль что-то там говорил о каком-то странном шепоте…
Мой брат — настоящий талисман удачи. Я испытал прилив сил и веселого ухарства. Надо же, как все сложилось. То есть сложилось оно, конечно, скверно, но лучик надежды осветил дно пропасти, где я сидел.
«Нарушивший клятву Джарси навсегда покидает клан и объявляется среди других Джарси вне закона», — строки из Кодекса Джарси эхом отдались в голове.
Так было с некоторыми из нас. Так случилось с Черным Пахарем, который попрал клятву, бросил клан и организовал среди чернокожих юга свое королевство. Так случится и со мной. Поживу вне закона Джарси, зато — рядом с любимой. И тень отца Виджи, убитого моей рукой, не будет лежать между нами.
Что ж, примемся за Альбо. Он стал растением (вернее даже, овощем, корнеплодом, если учитывать его габариты), это будет убийство из милосердия.
Самантий вдруг охнул, сковородка со звоном выпала из рук.
— Фатик! Твой священник!.. Он только что открыл глаза, глубоко вздохнул, и… умер!
В любой ситуации варвар должен держать лицо спокойным, а штаны — сухими [61] .
61
Тут и далее в конце каждой из глав — премудрости из книги «Кодекс варваров Джарси». Обычно авторы помещают подобные штучки в начале каждой из глав в виде эпиграфов, ну а я решил помещать их после сказанного. Так сказать, «кода», или, в буквальном переводе — «хвостик». Ну, или «антиэпиграф».
2
Вот это поворот! Вот это пи… п… Твою же растреклятую гоблинскую мать!
Я заорал и молнией слетел вниз, локтями растолкав гоп-компанию праведников. Застывшее лицо Альбо было изжелта-серым, выпученные глаза стеклянно уставились в низкий свод перехода.
Самантий вздохнул слегка виновато:
— Мне кажется, любезный мой Фатик, это я его, мнэ, удручил.
Но в его голосе не звучало сильного волнения. Он пожил достаточно и побывал в разных передрягах, чтобы слишком расстраиваться из-за убийства едва знакомого ему человека, который только что угрожал смертью мне и моим близким. Альбо умер внезапно, это и испугало тучного трактирщика.
Я коснулся пульса на шее пророка. Сердце молчало. Ощупал голову, где там отек от удара сковородки? Нет? Какая неожиданность. Перелома костей черепа тоже не оказалось. Мистические силы, влившиеся в тело Альбо, успели залечить все увечья, если те все-таки были.
Кроме стирания разума транкасом. Здесь силы Гритта были не властны.
— Не думаю, Самантий. Он умер, потому что… Сейчас я не смогу тебе объяснить.
— Так это не я его… убил?
— Нет.
— Ох… Хорошо. Все-таки… это было бы несправедливо! А от чего же он помер, Фатик?
У меня нет времени рассусоливать и отвечать на вопросы. Сперва — дело.
Я закрыл Альбо глаза и встал. Некто обрезал нить жизни своей марионетки, потерявшей моими стараниями управление. Некто, обладающий сверхъестественной силой.
Гритт.
Кстати, смешно бы получилось, окажись Альбо вдобавок шпионом талестрианских чародеев.
Только теперь выходит так, что я должен сбросить в пропасть Квинтариминиэля.
Яханный фонарь.
— Фатик, — простонал сквозь зубы Тулвар. — Все это так ужасно для нашей тонкой душевной организации! Умоляю, ты, подлая помесь шакала и верблюжьей колючки, ишачий пупок на хворых ножках, пес, покрытый паршой, давай же покинем это ужасное место поскорей! Забирай свою уродливую плоскогрудую женщину, и бежим, умоляю тебя на коленях!