"Фантастика 2024-16". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Следующую сделку с Ахмедом назначили на эту ночь, заготовили в три раза больше ящиков с рыбой, которую не просто перегрузили, но и рассортировали. Отдельно упаковали партию всевозможных морских гадов. Косарь готовился выполнять роль грузчика и моей охраны, заранее потел и нервно смеялся.
Но на этом хорошее закончилось…
– Очнулся болезный! – воскликнула старостиха, едва я, вооруженная шприцами и ампулами, переступила порог её дома.
Завидев меня, моряк насторожился, как загнанный в клетку хищник. Чёрные глаза объятые нездоровым блеском впились в
– Что с ним? – спросила я шепотом.
– Не знаю, – так же тихо ответила старостиха, тоже напряглась.
Оставлять меня наедине с пациентом женщина категорически не хотела, а я прикидывала: если местное население уже познакомилось с прелестями лопаты, может стоит и тайну антибиотиков открыть? Нет, слишком много информации взорвёт неразвитый мозг. И как не брыкалась старостиха, ей всё-таки пришлось выйти. Напоследок женщина шепнула:
– Кричи, если что.
Спасибо. Подобные инструкции всегда воодушевляют.
Приблизиться к моряку я не решилась, присела на скамейку, приставленную к противоположной стене, спросила:
– Вы меня боитесь? Почему?
При попытке рассмеяться больной зашелся диким, выворачивающим кашлем, из хищных глаз покатились бессильные слёзы.
– Значит, не боитесь? Что тогда?
– Ты кто? – прохрипел моряк.
– Настя, – просто ответила я.
Ноздри моряка раздулись, плечи заметно напряглись.
– Почему вы так на меня смотрите? – не выдержала я. После того, как ворочала этого кабана, ставила ему уколы и унижалась ради него перед аптекаршей, поведение болезного выглядело махровой неблагодарностью.
– Ты девица? – в лоб спросил он.
Ну… как тебе сказать… Если смотреть с позиций вашего мира – нет, если с позиций моего… Чёрт, кого я обманываю?! Нет и нет. А вслух ответила:
– Да, конечно.
Лицо моряка расслабилось, на губах заиграла странная усмешка.
– Ну, в таком случае, можешь приблизиться, – нахально протянул он.
Я вскочила, кулаки непроизвольно сжались и начали чесаться. Что он себе позволяет? Да как смеет? Какой-то матрос будет рассказывать мне как себя вести?
– Я здесь для того, чтобы вас вылечить, – холодно отчеканила я. – Сейчас вам стало лучше, но если не завершить лечение, болезнь снова возьмёт верх и вы, скорей всего, умрёте. Хотите умереть?
Усмешка черноволосого моряка стала шире, гаже. В голосе зазвучала надменность:
– Да ладно тебе, не кипятись. Как лечить будешь?
– На живот перевернитесь, – проскрежетала я. – Пожалуйста.
– Зачем? – снова насторожился он.
После долгой игры в гляделки и нового приступа кашля, пациент сдался.
Я никогда не готовила шприцы с такой скоростью, и даже не подозревала, что слова «будет чуточку больно» могут принести столько удовольствия. Когда отбросила одеяло, моряк вздрогнул и напрягся так, что даже на ушах мышцы вздулись.
– Расслабьтесь, – скомандовала я, живо представляя как ломаю иголку об этот камень. Кстати, когда моряк был в отключке, его зад не казался таким идеальным, как теперь. – Ягодицы расслабьте, – уточнила я. А когда он попытался обернуться, рявкнула: – Расслабьтесь же наконец!
И со всей злости врезала по идеальной попе черноглазого.
Замер. Через несколько секунд и впрямь расслабился, но игла всё равно входила трудно. Мозоль там что ли? Второй укол прошел ещё труднее, моряк даже вскрикнул.
– Как вас зовут? – спросила я. Хотя зачем? Мне ведь совсем неинтересно!
– Рогор, – сказал, как каркнул.
– Я прихожу к вам каждые двенадцать часов, Рогор. Лечить буду ещё десять дней. После вы избавитесь от моего общества навсегда.
– Вот как?
Я молча схватила кружку кипятка, заранее приготовленную старостихой, всыпала в неё аптечный порошок. Как хорошо, что этот тип очнулся! Больше не придётся поить его, придерживая дурную голову и уговаривая бессознательное тело не выплёвывать лекарство.
– Выпейте это, – сказала, и мухой вылетела вон.
– Что? – тут же насторожилась старостиха.
– Мерзкий тип! – выпалила я, а сама призадумалась… нужно прояснить ещё один вопрос и, желательно, побыстрее.
Увы, интуиция не подвела. Шепотом, краснея и отводя глаза, старостиха объяснила, что девственность – это сокровище, главная ценность. Не сумевшая сберечь честь считается распутницей. Раньше таких казнили, теперь выгоняют с позором, или… пускают на общие нужды. В благочестивой Вешенке подобных случаев не бывало, а в соседней деревне пару веков назад, случилось. Шум стоял даже после того, как распутница померла, на тот момент ей было восемьдесят.
– А недавно, – шептала красная, как свёкла, старостиха, – в столице сделали отдельный дом, где таких девок держат. А в соседнем королевстве этих домов с десяток. Куда же мир катится?!
Ответ на вопрос я, естественно, знала… И, конечно, промолчала.
Ахмед осмотрел новую партию товара с большим интересом, ещё больше любопытства вызвал угрюмый, краснющий Косарь. Деревенский детина всё время стоял в сторонке, внимательно следил за каждым движением торговца.
– Мы можем поставлять рыбу каждый день, – сообщила я. – Объём сами видите.
Ахмед кивнул, всей пятернёй почесал горбатый нос.
– Хорошо. Возьму.
И хотя любопытство в бизнесе штука опасная, всё-таки спросила:
– А если продать не сможете?
– Заморозим, – просто ответил он. Потом кивнул на Косаря, спросил с хитрецой: – Жених?
Я хихикнула, а Ахмед наклонился ближе, прошептал с деланным акцентом:
– Если надоест, мнэ звони. У мэня чэтыре сына и дватцать плэмянников! За пять минут замуж выдам!
Сумма новой сделки сделала мою улыбку ещё шире, аж щёки заболели и губа в уголке треснула. Я одарила трудолюбивого Косаря тёплым взглядом, и только теперь сообразила чему удивлялся Ахмед. Мало того, что Косарь похож на былинного богатыря: русые волосы, серо – голубые глаза, плечи – шире не бывает, мускулатура – мечта бодибилдера, так он ещё и одет… как Илья Муромец в начале карьеры, когда только – только с печи встал. Да, это прокол.