"Фантастика 2024-17". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Я уставился на Малика.
– Чего? В семидесятый день мокрого сезона.
– Так это же на следующей десятине!
– Я думал, ты знаешь. Вы ведь постоянно о чем-то говорите. Хотя… Забыл. Какие у вас разговоры, только губами чмокаетесь.
Малик увернулся от полетевшего в него скребка и исчез за дверью. Похоже, доскребать придется в паре с Торкой.
После уборки пошел в купальню смыть запах, а заодно обдумать: где брать подарок? По дороге кивнул эльфу:
– Спасибо!
– Я хотел подольше потянуть, чтобы посмотреть,
Я прошел в купальню. Буквально через пять мер дверь приоткрылась. Я не видел, кто там, но точно знал. Трудно сказать, как она определяла, когда я иду мыться, но каждый раз через пять – десять мер приоткрывалась дверь, и изящная ручка, протиснувшись, ставила на скамью кружку с отваром. Затем дверь закрывалась. Я сначала был удивлен и даже хотел поговорить об этом с Софьей, но как-то раз со мной пошел мыться Малик, который все разъяснил одной фразой:
– У нас отец любил отвар после купальни, и мама каждый раз приносила его ему.
После этих слов все вопросы отпали сами собой, и я наслаждался действительно чудесным отваром травницы, обдумывая наши с ней отношения.
Я пять дней размышлял, причем практически все время, вне зависимости от того, что делал – тренировал ли хасанов или бился на мечах с Храмом, – что же подарить Софье. Спас меня от раздумий орк. Видя мое вялое состояние, на одной из отдельных тренировок он поинтересовался его причиной, причем в присущей ему форме:
– Ты чего? Решил в гоблина превратиться? Так ты его уже переплюнул, он лучше тебя бьется.
– А ты его тоже тренируешь? – чуть не вырвалось «младшего брата», но я вовремя сдержался, памятуя судьбу Малика.
– Что случилось?
Я поведал причину своей растерянности, он расхохотался:
– Всего-то! А у старших тяжело спросить? Иди к отцу, я не орк, если он тебе не поможет! – При этом Храм хитро ухмыльнулся.
После тренировки я нашел отца и поведал о своей печали.
– Пойдем, – без лишних церемоний сказал он.
Когда мы зашли в их комнату, отец порылся в вещах и достал два мешочка:
– Вот здесь, – сказал он, высыпая содержимое одного из них, представлявшее собой золотую цепочку и два кольца, – вернее всего, прежние драгоценности Софьи. Их нашел Храм, когда обыскивал светлых после боя. Можешь отдать ей просто так, если это действительно ее. Как определить – сам решай. А вот здесь, – высыпал он содержимое второго, где были золотые сережки, небольшое колье с тремя камнями и два колечка маленького размера, – вернее всего, драгоценности баронеты эн Шаравел, можешь выбрать любое.
– То есть все грабленое!
– Если хочешь, расценивай это так. А если хочешь – как боевой трофей. Причем добытый тобой лично. Если ты думаешь, что благородно отдавать трофеи тем, у кого их, возможно, забрали, то предупреждаю – половина благородных признают это колье своим. Больше скажу, почти все драгоценности меняли своих владельцев, и по большей части нечестно. От этого они
Я молча взял колье и драгоценности из первого мешочка, посмотрел на отца:
– Я подумаю, если что, верну.
– Можешь не возвращать, они настолько же мои, насколько твои, твои даже больше, – кивнул он на драгоценности Софьи.
Я еще день колебался, но все-таки решился. Для начала проверил, Софьины ли драгоценности из первого мешочка. Я не стал ходить вокруг да около, а просто разложил их на столе в землянке, и, когда зашел Малик, даже слов не надо было, чтобы понять – Софьины. Малика я попросил ни о чем сестре не рассказывать.
Потом по пути с очередного урока орка я ненавязчиво завел разговор о трофеях, вернее, о том, может ли освободитель являться полновластным владельцем оных. Софья была полностью на стороне победившего, а вот Малик, явно предполагая, что разговор идет об украшениях, пытался уйти от ответа. Пришлось в лоб задать вопрос, он согласился, что трофеи принадлежат победителю вне зависимости от того, сколько они были у разбойников. Позже пришлось раскрыть артефактору истинный смысл моих вопросов, потому как он стал смотреть на меня почти как на светлого. В свете новых обстоятельств Малик полностью согласился с моим отцом.
В общем, настал день рождения Софьи, поскольку моими стараниями все уже знали об этом, день для нее изначально должен был быть особым. Начался он, причем для всей той части нашей дружной семьи, что жила в доме, еще до восхода солнца. Дело в том, что я, не подумав, прокрался в комнату Софьи еще с вечера, когда она уснула, и выложил ее украшения на стол. Нашла их именинница утром, вернее, еще ночью, она встала по своим женским делам, зажгла «светляка» и не смогла сдержать эмоций, выразив их в форме визга. Соответственно, о сне после такой утренней побудки забыли все. Орк недолго думая отомстил мне, а заодно и всем, кто жил в землянке, устроив нам ранний подъем. Дальше пошла кутерьма приготовлений к празднеству, в течение которой я как виновник утреннего происшествия попадал на самые неблагоприятные направления. В частности, на кухню – праздничный стол лег на мои не самые узкие плечи. Кстати, удивить столом мне удалось всех. Оказалось, во мне пропадал талант повара.
На праздничный обед Софья вышла в подаренном мною платье. Помогать надевать данный шедевр портных пришлось мне, и я был нисколько не против такого доверия. Оказалось, это не самая быстрая процедура. Сначала пришлось ждать мер пятнадцать за дверью, пока наденутся все внутренние части платья. Потом помогать затянуть тот самый полукорсет, причем с завязанными глазами, то есть на ощупь (наверное, это было самой приятной процедурой). После чего я, прождав еще десять мер, был призван на шнуровку платья.