"Фантастика 2024-18". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Тогда надо всех наших пригласить, — логично предложил Фредо.
В итоге мы оккупировали столовую, собравшись все вместе как в «старые добрые времена»… И-ить, с последнего сбора и дюжника не прошло, а ощущение такое, словно вечность не виделись.
Тимка с Абангу, Роджер с Каджисо, Чезанно, Жан, Фонзи, Ксирономо и Уорнеш, Адвара, Робби и Агата… Я, Ним, Фредонис, Анаэль и Натан. Сальваторе и все его восемь жен, Демо, Медо и Хамон с Агостиной. Не хватало только Адама — он, похоже, плотно завяз в своих архангельских обязанностях.
Чечилия с Эззелином к нам не присоединились, и славно. Я пока не готова воспринимать Эззи как своего.
Мы все опустошили столовую, заодно шумно радуясь встрече и вспоминая наиболее запомнившиеся события последних нескольких суток, подшучивая друг над другом как обычно, словно и не было недавней угрозы, змееголового демона, едва не погибших Демо и Натана…
И только насытив желудки, приготовились слушать Ниммея.
Он встал, откашлялся, с хитрым прищуром посмотрел на меня, сидящую рядом и нетерпеливо ожидающую подробностей истории, случившейся два с лишним миллиона лет назад. А потом произнес:
— Короче, все было так, как ящерице приснилось.
И уселся обратно с довольной рожей.
Я от возмущения чуть соком не поперхнулась… Сдавшись под тяжестью моих эмоционально-громких аргументов, да еще и подкрепленных стучанием кулаками по спине, Ним соизволил наконец-то рассказать чуть подробнее.
Да, изначально все было так, как мне приснилось, и примерно соответствовало легенде.
У некроманта и драконицы родилось двое детей, мальчик и девочка, близнецы. Мальчик умер не во время родов, а в полтора года. Какая-то тяжелая по тем временам болезнь, лечения от которой еще не было найдено, даже магией. Зная, насколько сильно жена любит сына, некромант попытался вернуть его душу в тело, но подселил молодого демона, перемешав две ипостаси — драконью и демоническую. Только человеческой души в теле полукровки не осталось.
Зато молодой дракончик, который должен был проснуться лишь после инициации, когда все человеческое уже полностью сформировалось и достигло половой зрелости, принялся активно развиваться, да еще и под влиянием демона. Ничего хорошего от такой смеси, естественно, не получилось. Даже материнское сердце заметило подмену, но продолжало любить сына ради оставшейся в нем родной драконьей половинки.
Некромант предусмотрительно взял у демона клятву не вредить своим потомкам. Поэтому подросший демон пошел искать тех, кому вредить можно. И связался с Орденом.
Быть на главных руководящих ролях, за все ответственным и постоянно подставляющимся под опасность ему не захотелось, и наивный отец вздохнул с облегчением, решив, что у сына не проявилось обычной для демонов страсти к власти.
Но некромант ошибся. Страсть была… И желание манипулировать людьми — тоже.
Демон еще в детстве понял, что проще всего управлять людьми, взывая к их родственному альтруизму. Желание защитить близких — основная человеческая слабость. А лучший цемент для коллектива — это внешняя угроза.
Поэтому он собрал вокруг себя как можно больше магов огня, недовольных засильем драконов.
Почему не наоборот? Потому что ясно же — драконы за ущербным полукровкой не пойдут. Но напоминать своим существованием о его ущербности будут постоянно.
Если бы не было этой ядерной смеси демона и дракона, если бы это были две различных личности, как изначально и задумывалось, если бы получилось сменить облик на нормальный драконий, а не на змеиный… Даже тогда, скорее всего, демон выбрал бы людей, магов, потому что для драконов он долго еще оставался бы молоденьким полукровкой. А власти хотелось уже сейчас. И не просто власти, а полной, беспрекословной, неограниченной…
Так что собрал он магов огня и объявил им: «Братья и сестры!»… Он долго внушал им, что они «братья и сестры», очень долго.
Откуда об этом знал феникс? Потому что эта традиция сохранилась. Все охотники до сих пор обращаются друг к другу — брат или сестра. А их Густав каждую свою речь начинал со слов: «Братья и сестры!»…
Это очень важно. Альтруизм-то изначально родственный, поэтому, чтобы его использовать, надо внушить, что вокруг одни родственники, единая семья. И не важно, хорошая это семья или нет, как там с тобой обращаются, главное — семья: «Братья и сестры, ВЫ призваны защитить, спасти, уберечь…».
То есть, если нет настоящей опасности, следует ее предварительно придумать и рассказать про нее.
А кто лучше всего подходит для нагнетания напряженности? Правильно, драконы! Именно от них надо защитить, любой ценой. Даже если на самом деле собираешься напасть.
«Психически здоровые люди ужасно не любят убивать других людей. Даже если им за это ничего не будет. И чтобы этого избежать, надо превратить противника в нечеловека. Потому что нелюдей убивать можно.»
Такая вот истина, которую я услышала в одной из передач еще в своем мире. Там же, кстати, прозвучала еще одна интересная мысль:
«Возбуждение участков мозга, ответственных за отвращение, подавляет активность участков мозга, которые отвечают у нас за жалость, сочувствие, эмпатию и другие человеческие чувства. И, таким образом, объект отвращения мы воспринимаем не как что-то живое, даже если оно дышит, а просто как некую абстрактную неодушевленную мерзость, которую нужно немедленно удалить и желательно уничтожить.
И у этой эмоции есть еще одна очень интересная черта: чем более сильное отвращение человек испытывает, тем больше его потребность в принадлежности к своей группе, что в социальном плане проявляется как патриотизм. И, соответственно, тем выше его неприязнь к чужим группам, что в социальном плане проявляется как ксенофобия.
То есть, чем людям противнее, тем они бoльшие патриоты и, соответственно, бoльшие ксенофобы.»
В этой передаче не заострялось внимания на том, что у патриотизма есть две стороны медали. Хорошая — когда ты действительно гордишься своей семьей, своей страной, своей нацией. И не просто гордишься, а делаешь все возможное, чтобы эта гордость была заслуженная. Это как у спортсменов — честное соревнование. Честное. Соревнование. И искренняя радость за выигравших, в любом случае.
Когда ты действительно готов защищать все, что тебе дорого, даже ценой собственной жизни. Когда ты сражаешься с реальной угрозой.