"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– Чего заметалась? Не лежится ей, понимаешь ли, – тин Хорвейг сел и сладко потянулся. – Такое утро испортила!
Кира боязливо покосилась на дверь, будто решаясь, бежать или остаться, и Защитник не преминул подшутить:
– Давай-давай. Интересно только, что скажешь деду? Он, должно быть как раз в гостиной утренничает.
Залившиеся румянцем щёки, приоткрывшийся в возмущении рот, распахнувшиеся ещё шире глаза.
– У-у-у! – жалобно протянул Пасита, уткнувшись лицом в подушку и радуясь, что отдал почти всю силу и хотя бы с ней сейчас бороться не нужно.
Дверь неожиданно распахнулась без стука.
– Сестрёнка! – Нааррон расцвёл и радостно стиснул Киррану в объятьях.
– Надеюсь, хоть ты мне объяснишь, что он здесь делает?! – задала вопрос охотница, терпеливо переждав приступ нежности.
– Между прочим, именно благодаря твоему брату я на законных основаниях оказался в твоей постели, – тин Хорвейг довольно осклабился.
«Так насолить Махаррону на старость лет!»
– Кира, – повернулся к сестре Нааррон, – твоя схема потоков. Она разрушилась, – голос юного Хранителя звучал виновато. – Потребовалась помощь тин Хорвейга. Почти как тогда, в Птичьем Тереме. – Твоя сила к нему уже привыкла, кто-то другой вряд ли бы смог помочь…
Когда Кира вышла из транса, Пасита словно бы на своей шкуре ощутил, как ей плохо. Он первым бросился навстречу. Успел вовремя, не позволив девчонке упасть: «Пускай вернётся как победительница».
Гордо подняв голову, в гробовой тишине и под прицелом пристальных взглядов, донёс её к столу, за которым сидел все тот же писака. Осторожно стащив свой громовик с изящной шейки, сунул его под нос мудрецу. Спросил нарочито громко:
– Надеюсь, никто не сомневается, на курсантке Кирране тин Даррен все тот же громовик, что и в первый день «Большой Охоты»?
Желающих оспорить его слова не нашлось. Более того, наставники неожиданно дружно закивали, к ним присоединился Настоятель Агилон. Убедившись, что запись сделана, и Махаррон, хоть и злится, но не выказывает вслух недовольства, Пасита сел на землю и извлёк из кармана пузырёк с восстанавливающим отваром, Нааррон тотчас оказался рядом с тревогой в глазах и тёплым одеялом наготове. Защитник, укутав холодную как лёд охотницу, осторожно приоткрыл ей рот и влил отвар. Затем снова поднял на руки и понёс туда, где привязал Ярого.
– Тин Хорвейг! – голос Махаррона настиг его почти сразу.
Пасита ждал этого, а потому неспешно обернулся. Несколько ударов сердца они с Настоятелем буравили друг друга взглядами. Сухие губы сжались в линию, желваки дёрнулись, но вслух старик сказал:
– Доставь Киррану в мои покои.
– Да, Настоятель, – Пасита ответил наисмиреннейшим тоном, покорно поклонившись, и мысленно показал наставнику «нос».
Чуть позже он ещё раз насладился своей пусть маленькой, но победой, стоя на коленях у постели, на которой лежала погруженная в сон девчонка, сам расплетал дурацкие косы, по одному вынимая громовики и складывая на столик рядом:
«Шестьдесят четы-ыре… шестьдесят пя-ять… шестедят…»
В этот миг в спальню ворвался Нааррон. Красный и запыхавшийся. Видать, бежал всю дорогу до Ордена.
– Тин Хорвейг, ты идиот! – выпалил он, держась за бок. Пасита даже не обиделся, лишь многозначительно приподнял бровь. – Немедленно раздевайся и ложись рядом! – Вот тут-то Защитник едва не поперхнулся, и его глаза выпучились в непритворном удивлении. – А-а-а! Да быстрей же! – Хранитель чуть не запрыгал на месте.
Наконец, голова начала варить. Скинув рубаху, Пасита забрался к Кире под одеяло, прижал к себе.
– Наконец-то дошло! – заучка, выдохнув, опустился на стул, словно из него вынули стержень. – Косички он расплетает! А на схему потоков взглянуть не судьба? Перестраивай срочно! – Нааррон достал из кармана ещё один пузырёк, протянул Защитнику. – Силёнок-то у самого хватит?
Тин Хорвейга обдало жаром, когда он сам все увидел.
Оставшееся до ужина время, Пасита на пределе своих ещё не до конца восстановившихся сил, пытался привести в порядок потоки Кирраны. Отвлёкся лишь дважды, когда Нааррон принёс новую порцию заряженного отвара и куриный бульон. Защитник даже не стал прислушиваться к их с Настоятелем Махарроном разговору. И где только заучка набрался смелости, чтобы вытолкать деда за двери, да ещё и убедить, что все идёт как надо. Закончив уже после заката, обессиленный, Пасита провалился в беспокойный сон, то и дело инстинктивно проверяя, на месте ли девчонка.
Кира окинула взглядом голые плечи Защитника, рассевшегося на разобранной постели. Невольно скользнул ниже, отметив, на Пасите отчего-то все ещё надет громовик – тот самый, что стал родным за седмицу, оберегаемым пуще зеницы ока. Простые штаны многозначительно бугрились, и охотница почувствовала, как во рту пересохло от неожиданного откровения: «Хорошо было так просто лежать рядом…»
От резкого почти болезненного желания плюнуть на все условности, забыть обо всём, что было и просто забраться обратно в кровать, закрыв глаза и притворившись, что так и надо, потеплели щёки… Поразившись собственной распущенности, Кира уставилась невидящим взглядом куда-то в угол, обхватила себя руками, инстинктивно защищаясь от прокатившегося по телу озноба, вызванного потребностью быть счастливой. В голове роились вопросы: «Что делать дальше? Что скажет дед? Почему я снова в его покоях? Не выгонят ли меня теперь из Ордена?»
Но вслух спросила иное, не сразу решившись поднять глаза на собеседников:
– Как закончилась «Охота»? – прозвучало достаточно сухо и отстраненно, это помогло побороть близкие слезы.
Лица мужчин разом закаменели.
– Кира, ты победила, но… – осторожно начал брат.
– Ты, бесспорно, была лучшей, – продолжил Пасита, и на его лице явно читалась досада. – Лучшей за многие годы. Но Махаррон не признал твою победу и на этот раз в назидание за непослушание приказал изменить правила.