"Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Ну, здравствуй, призывник Беневицкий, — обращается к нему один из сидящих за столами, пожилой дядька с высокими залысинами, а на погонах у него тусклым золотом отсвечивают большие звезды.
Если долго находишься в полной темноте, ощущение времени дает сбои. Когда Роман проснулся, ему показалось, что он продрых невероятно много, и что его вахта давным-давно должна была начаться, но Завхоз то ли забыл его разбудить, то ли по какой-то причине решил сам подежурить сверх оговоренного времени и дать Роману выспаться. Но нет — взгляд на часы подсказал, что Завхоз отнюдь не страдает благотворительностью, просто до
— Генка? А, Роман, это ты… Да спи дальше. Время еще есть.
Роман тихо встал, отыскал в куче берцев свои, и, стараясь не греметь подошвами, осторожно подошел к двери. Завхоз убрал ноги, видимо, догадавшись, какая суровая жизненная необходимость подняла Романа и вынудила идти в жутковатый темный коридор.
Всю ночь Юрка спал кое-как, урывками. Накануне вечером, когда Генка и Бен уснули без задних лап, Юрка вместе с Романом немного привели в порядок место, в котором обстоятельства вынудили зависнуть. Трупы снорков и шатунов перетащили в самую дальнюю комнату от той, где группа расположилась на ночлег. По поводу тела Грищука Роман счел за лучшее пояснить, не дожидаясь вопросов:
— Этот был наш третий… Угодил тут под пулю недобитого шатуна…
— А-а, понятно…
Завхоз объяснением вполне удовлетворился и никаких вопросов задавать не стал.
Потом они вытащили в коридор столы и устроили на полу лежанку из ковриков-пенок и спальников, которые нашлись во всех пяти рюкзаках — Роман забрал и вещи Грищука тоже. Потом стащил с трупа почти целый комбинезон — надо будет заставить Бена надеть его вместо изорванного. Или, если парень вдруг начнет брыкаться, можно комбез хотя бы Ежу отдать, у него рукав в клочья… Но это все потом. Когда ребята проснутся.
Генка и Бен спали глубоким сном. Причем Генка ворочался, постанывал, сопел и шумно дышал — то есть не было никаких сомнений, что человек жив и просто спит. А Бен лежал настолько тихо, что Роман временами тревожно спохватывался, начинал прислушиваться к дыханию и нащупывать у него пульс. Нет, это просто глубокий сон. Но слишком уж глубокий…
А Юрка спал плохо. Причиной тому было не соседство с трупами — оно немного напрягало, но особенно не пугало, за полгода в Зоне Завхоз уже привык то и дело натыкаться на мертвые тела и людей, и монстров; причиной была атмосфера здания — она давила на психику невероятно. Все свои часы отдыха он ворочался и никак не мог забыться, а Роман отключился почти сразу, едва ему стоило лечь.
Тишина в подземном коридоре была настолько гнетущей, что здание казалось Юрке склепом. Он вслушивался в тишину и временами невольно ловил себя на мысли, что до дрожи боится услышать какой-нибудь шорох или стук шагов. Хотя это мог бы быть совершенно обыкновенный снорк, или недобитый шатун, или даже случайный прохожий сталкер, которого каким-то ветром занесло в эти края на ночь глядя, и который рискнул сунуться внутрь, несмотря на репутацию «Вымпела» как гиблого места. Странно, думал Юрка. Никогда настолько сильно не мандражил, даже в первые недели в Зоне. Другие новички, бывало, от взлетевшей вороны шарахались,
Кабинет слабо освещали «белые звезды», плавали в банке, словно серебристые рыбки в темноте.
Когда Роман вдруг проснулся до начала своей вахты, Юрка с немалым облегчением перевел дух — если есть с кем перекинуться словом, то все-таки не так страшно. А сам он вряд ли уже уснет, даже если ляжет сейчас. Может, лучше посидеть вместе?
Роман вернулся с прогулки в коридор, и присел на край подстилки.
Он пощупал лоб Бена, потом, вдруг о чем-то догадавшись, сунул руку ему сначала под ворот, потом под подол свитера. Майка на спине парня была мокрая насквозь. Видимо, лечащий артефакт подействовал — за ночь температура упала, и Бена прошиб проливной пот. А кстати… Роман размотал бинт на ноге Бена, и, подсвечивая фонарем, осмотрел рану. Никаких признаков воспаления и нагноения, насколько он понимал. Уф… Замечательно! Значит, не врут про «искру жизни»… Конечно, одной ночи для заживления мало, но главное, что не начался сепсис. Теперь уже не страшно…
Он достал упаковку бинта, еще раз на всякий случай обработал рану антисептиком, перевязал заново. Потом выкопал из рюкзака свою смену белья — не очень чистая, ну да черт с ним, сухая — и ладно. А то валяться в мокром белье, да в холодном подвале — не дело, а Вадимову-то смену, всю изорванную, выкинули еще вчера. Роман потряс Бена за плечо:
— Эй, приятель, просыпайся. Переодеться надо. Бен?! Бен, мать твою… Просыпайся! — и затряс настойчивей.
Никакой реакции. Бен даже не замычал в ответ сквозь сон.
Он был тяжелый и вялый, как манекен для отработки бросков. Безвольный и бесчувственный. Роман перепробовал все — тряс его, как грушу, хлопал по щекам, дергал за уши. Ноль реакции. Вообще-то, отметил Роман, он и во время перевязки не проснулся, а процесс был далеко не безболезненный, присохший бинт пришлось отрывать.
«И как только меня не насторожило это сразу?»
— Бен?!
— Что у вас там? — встревожился Завхоз.
— Да Бена разбудить не могу…
— А зачем его будить?!
— Чтоб он переоделся. Он же весь пропотел. А здесь, мягко говоря, нежарко… Еще только какого-нибудь воспаления легких не хватало…
— Так ты его потряси получше.
— Тряс! Толкал! Он не просыпается! — теперь уже в голосе Романа послышались испуганные нотки.
— Да ладно тебе… Ну, устал. Оттого и спит, как суслик… Дышит ведь?
Завхоз подошел, нагнулся и прислушался — Бен спокойно посапывал.
— Юрий, меня это настораживает… Что же это за сон такой, что мы Бена уже несколько минут растолкать не можем? Мертвый бы уже проснулся — как я его тряс…
— Ну ладно… Давай сами переоденем. Я помогу. Я его приподниму, а ты свитер и майку стащишь. Есть что сухое надеть?
— Есть…
Когда переодетый Бен — кстати, так и не подавший никаких признаков пробуждения — был снова уложен и накрыт спальником, у Юрки всякий сон исчез окончательно. Он только было собрался поделиться с Романом своими соображениями по поводу давящей атмосферы этого подземелья, как рядом на лежанке заворочались, завозились, зашуршали спальником. Потом рядом приподнялась на локте и села длинная фигура. Потом охрипший после сна Генкин голос разразился невнятными матюками вперемежку с постаныванием.