Фантастика и Детективы, 2013 № 04
Шрифт:
Айрин повернулся в кресле к картотеке, открыл ящик, вытащил пачку глянцевых листов бумаги и протянул мне. Это были полицейские объявления о розыске преступника, и если человек на фотографии не слишком походил на киноактера, то, во всяком случае, у него было такое же запоминающееся лицо с длинной лошадиной челюстью.
— Он мог уехать и мог сменить имя, — отчеканил Айрин, — но он никогда не сможет изменить это лицо. Где бы он ни скрывался, мы должны были найти его еще несколько месяцев назад: эти объявления были разосланы повсюду.
Я пожал плечами, и Айрин снова повернулся
— Я обнаружил это на стене в конторе ресторана; не думаю, чтобы кто-нибудь когда-нибудь за все годы хоть раз взглянул на эту фотографию.
Крупный мужчина в центре — первый хозяин ресторана, основавший его в 1885-м году, когда и был сделан снимок. Всех остальных на фото никто не знает. Но вглядитесь внимательней в эти лица.
Я послушался и сразу понял, что он имел в виду: одна из физиономий на снимке как две капли воды была похожа на ту, в объявлении о розыске. Такое же поразительно длинное лицо, такой же лошадиный подбородок, по ширине чуть ли не равный скулам. Я взглянул на Айрина.
— Кто это? Его отец? Дедушка?
— Возможно, — ответил он неохотно. — Конечно, это не исключено. Но не слишком ли он смахивает на того парня, за которым мы охотимся? И посмотрите, как он ухмыляется! Словно специально устроился снова на работу в ресторан Хэринга в 1885 году и теперь оттуда, из прошлого, насмехается надо мной!
— Инспектор, — сказал я, — то, что вы рассказали — необычайно интересно и даже захватывающе. Поверьте, вы полностью завладели моим вниманием, и я ничуть не тороплюсь. Но я не совсем понимаю…
— Вы ведь профессор, не так ли? А профессора — народ сообразительный, верно? Я ищу помощи всюду, где могу ее найти. У нас накопилось с пяток нераскрытых дел вроде этого — люди, которых мы, безусловно, должны были поймать, и притом без труда! Вот еще один — Уильям Спэнглер Грисон.
Слышали когда-нибудь это имя?
— Еще бы! Кто же не слышал о нем в Сан-Франциско?
— Это точно, его хорошо знали в обществе. Но известно ли вам, что у него за душой не было ни цента собственных денег?
Я пожал плечами.
— Откуда мне знать? Я был уверен, что он богат.
— Богата его жена. Полагаю, из-за этого он и женился на ней, хотя люди болтают, что она сама за ним гонялась. Она намного старше его. Я беседовал с ней: женщина со скверным характером. Он молод, красив и обаятелен, но, по слухам, очень ленив; вот почему он на ней и женился.
— Я встречал ее имя в газетных столбцах — в театральной хронике.
Кажется, он имел какое-то отношение к театру?
— Всю жизнь он питал страсть к сцене, пытался стать актером, но не смог. Когда они поженились, она дала ему денег, чтобы он мог ездить играть в Нью-Йорк; это сделало его на некоторое время счастливым. Он летал на Восточное побережье на репетиции и загородные пробные спектакли. Там он сблизился с молоденькими смазливыми актрисами. Жена наказала его, как маленького ребенка. Притащила его обратно сюда, и с той поры — ни цента на театр. Деньги на что-нибудь другое — пожалуйста, но он не мог купить даже билета на театральное представление: он был провинившимся мальчиком. Тогда он сбежал, прихватив с собой 170 тысяч ее долларов, и с тех пор о нем ни слуху ни духу. И это — противоестественно, потому что он не может — понимаете, не может! — быть вдали от театра. Он давно уже должен был объявиться в Нью-Йорке — под чужим именем, в парике, с усами и прочей ерундой. Мы должны были поймать его несколько месяцев назад, но не поймали; он тоже словно канул в воду. — Айрин встал с кресла. — Надеюсь, вы говорили всерьез, что не торопитесь, потому что…
— Вообще-то, конечно…
— …потому что у меня назначена встреча для нас обоих. На Пауэлл-стрит, возле Эмбаркадеро. Пойдемте.
Инспектор вышел из-за стола, взяв лежавший на краю большой конверт. Я заметил, что конверт был с обратным адресом нью-йоркского полицейского управления и предназначался Айрину. Он направился к двери не оглядываясь, словно не сомневался, что я последую за ним. Внизу, возле дома, он сказал:
— Мы можем взять такси — вместе с вами я смогу за него отчитаться.
Когда я езжу один, то пользуюсь трамваем.
— В такой чудесный день, как сегодня, брать такси вместо трамвая — такое же безумие, как идти работать в полицию.
— Будь по-вашему, мистер турист! — сказал Айрин, и мы отправились в молчании. Трамвай как раз делал круг, и мы заняли наружные места. Рядом с нами никого не было. Трамвай лениво пополз к Пауэлл-стрит. Стоял типичный день позднего сан-францисского лета, полный солнца и голубого неба; но Айрин мог с таким же успехом ехать в нью-йоркской подземке.
— Так где, по-вашему, находится сейчас Уильям Спэнглер Грисон? — спросил он, уплатив за проезд. — Я запросил нью-йоркскую полицию, и они разыскали его для меня за несколько часов — в городском историческом музее.
Айрин открыл конверт, вынул оттуда пачку подколотых листов серой бумаги и протянул мне верхний лист. Это была фотокопия старомодной театральной афиши, длинной и узкой.
— Слыхали когда-нибудь о такой пьесе? — спросил он, читая через мое плечо. Афиша гласила: «Сегодня и всю неделю! Семь гала-представлений!» А ниже крупным шрифтом: «ЗДРАВСТВУЙТЕ, Я ВАШ ДЯДЮШКА!»
— Ну, кто же ее не знает! — ответил я. — Шекспир, не так ли?
Мы проезжали Юнион-сквер и отель Св. Франциска.
— Приберегите свои шуточки для ваших студентов. Прочтите лучше список действующих лиц.
Я прочел длинный перечень имен; в те давние времена на сцене бывало не меньше народу, чем в зрительном зале. В конце списка стояло: «Участники уличной толпы», а дальше — добрый десяток исполнителей, и среди них — Уильям Спэнглер Грисон.
— Этот спектакль шел в 1906-м году, — сказал Айрин. — А вот другой — зимнего сезона 1901-го года.