Фантастика и фэнтези польских авторов. Часть 2
Шрифт:
– Все равно, звучит просто фантастически: плохие люди сидели в тюрьмах, а хорошие…
Предложения она не закончила. Как только она произнесла: "в тюрьмах", пляж заслонили длинные полосы черных теней, брошенные на песок стоявшими пляжниками. Словно во мраке ночи вспыхнувшее солнце, так небо за их спинами воссияло самым ужасным из восходов.
В мгновение ока чудовищный рассвет залил жаром всю землю. В светло-фиолетовом, ярче, чем десяток солнц блеске, что ворвался в глаза и бичевал все живое по сторонам и буйные заросли - путем плавного перетекания одной картины в другую - все превратились в скелеты, когда залпы огня ударили по деревьям, человеческие тела тоже превратились в факелы.
За миг до того Люцина
Только этого она уже не дождалась.
Выяснила, что лежит внутри стеклянного параллелепипеда. Ее обнаженное тело заливала прозрачная жидкость. В неожиданной тишине воцарившейся после серии ядовитых шипений, возле уха раздался милый женский голос:
– Мы весьма сожалеем, но мы вынуждены прервать демонстрацию твоего судьбо-фильма. Назови свой номер. Это девятьсот сорок миллиардов пять миллионов семьдесят один?
На табличке в торце стеклянной камеры за буквами T-Re серебрилось длинное число: 940.005.000.071.
– Да, - ответила она.
– Сколько тебе лет?
Цифры счетчика лет были золотыми.
– Девятнадцать.
– Тогда все сходится, - сообщил тот же милый голос.
– После ста двадцати лет ожидания в очереди ты получила право на одни сутки настоящей жизни. Место будет освобождено через час, и потому нам пришлось тебя разбудить. Приготовься.
Через пятнадцать минут скоростной лифт поднимет твою кабину на высоту четырех километров - на самую крышу Европы. Там ты увидишь настоящее солнце, найдешь воду и деревья. Еще раз просим прощения за отключение судьбо-фильма. Поздравляем Вас и желаем приятных впечатлений!
Во всех направлениях, под крышками тесных, словно гробы, параллелепипедов лежали тела погруженных во сне людей. Одна только Люцина лежала с открытыми глазами.
Несколько минут она глядела вдаль, на миллионы обнаженных тел, симметрично размещенных в стеклянных коридорах, стенки которых излучали свет и сходились в бесконечности.
Счетчики на панели были покрыты стеклянной пластинкой. Люцина разбила ее сильным ударом локтя. Сначала она вырвала из гнезда все провода, а когда, снова открыв глаза, увидала мир вокруг себя в не изменившейся форме - положила руку на стеклянном острие в поисках выключателя, который ни за что не подведет.
ДАНИЭЛЬ ОСТРОВСКИЙ
АГЕНТСТВО ПО ВОПРОСАМ РЕКЛАМЫ
(Daniel Ostrowski "Agencja ds. Reklamy" – "Fahreheit", апрель 2012 г.)
Проза жизни: понедельник, пять утра. Будильник вопит, и моя первая осознанная мысль, неизменно, как и в каждый рабочий день, это: и вот так, блин, до могилы; до самого конца этой вонючей жизни, ну ладно, до пенсии, только настроения это как-то не улучшает.
Именно, будильник. И что тут поделаешь, нужно вытянуть руку, нащупать кнопки и нажать на нужную. Понятное дело, было бы намного круче, если бы я одним решительным ударом кулака разбил корпус и размозжил все бебехи моего утреннего мучителя. И сразу: тут тебе действие, и характерный признак моего характера: тип крутой, решительный, действующий по-мужски, не считающийся с последствиями. Вот только, раз мне не по карману закупка нескольких десятков будильников ежемесячно, я уж предпочитаю спокойненько выключить звуковой сигнал пробуждения и оставить само устройство в целости и сохранности. Вопреки, акцентирую, переживаемым эмоциям.
Почему еще я обожаю эти утренние часы? Голые стопы, разыскивающие наощупь тапки на холодном полу, холодная вода в кране, пока этот чертов нагреватель соблаговолит включиться, и чувство отвращения, охватывающее всего меня, когда набежавшие кровью глаза наконец-то достигнут состояния необходимого восприятия и представят в зеркале образ моей морды.
Вот он я. Чиновник самого низшего уровня; нудная работа, серая квартира, ржавеющая машина и алименты на шее. Приятелей нет, принципиально, потому что с работы, скорее, не считаются. И еще долбаное, дополнительное дежурство в БОК-е, что само по себе считается маленьким таким подарочком от судьбы. По-видимому, она посчитала, что ежедневного прозябания для меня недостаточно, так что пинок в зад, исключительно ради здоровья, и поехали.
Пара слов объяснений. Работа, возможно, у меня и не слишком амбициозная, только мне она нравится, и я считаю ее необходимой, а самое главное – мне неплохо платят. Основная зарплата – это чтобы я не подох с голоду. По большей части мое вознаграждение следует от количества оформленных мною дел. И хотя наше агентство действует всего лишь два года с небольшим, работы у нас довольно много. Как правило, за неделю я в состоянии полностью завершить, в среднем, от двадцати до тридцати тем. Я их оцениваю, квалифицирую и направляю для последующего производства. А вот за это уже идут бабки! Зарабатываю я прилично, хотя большую часть наличности забирает моя бывшая жена. Но проблема не в этом.
Проблема в бюро по обслуживанию клиента, самом не популярном месте в агентстве. Туда с улицы никто не попадает, самое большее: агенты и нищие, редко-редко, какой-нибудь пьяница. Тем не менее, кто-нибудь из сотрудников там сидеть обязан, ибо, хотя девяносто девять процентов дел приходит опосредованным путем: через электронку, по факсу, телефону или в виде писем, но один процент, во всяком случае – по идее, должен попадать к нам лично. И ради этого одного процента мы содержим на первом этаже небольшой такой приемный пункт. И не важно, что все это одна большая лажа! Все равно, все сотрудники агентства обязаны отбарабанить свои дежурства, две обязательных недели в течение года, все в соответствии с графиком. Так что, когда я торчу в БОК-е, то никаких дел не оформляю, и за весь этот период получаю только голую базовую ставку. То есть – дело кислое.
Когда-то это меня сильно доставало, но теперь я привык. Отсиживаю свое, и хана. Даже воспринимаю это как забаву, участвуя в своеобразном сБОК-лото. Это наша маленькая такая развлекуха. Мы делаем ставки на то, сколько кому во время дежурства попадется агентов, сколько нищих. Ставки не сильно высокие, так что играют практически все, даже шеф. Сидя в бюро, сам я из игры выключен, мое задание заключается лишь тщательно записывать все визиты в устройстве мониторинга БОК. Зато я могу принимать участие в главной игре, которую мы сами называем "Выступленьице". После полного года, то есть, когда уже все сотрудники отдежурят в БОК, мы совместно голосуем за самый хамский "от ворот поворот", который мы "продаем" агенту. Понятное дело, шеф в "выступленьице" не играет.