Фантограф. Русский фантастический № 2. 2014
Шрифт:
— Что? — удивился Колин.
— Вилы и обрезы, — снова непонятно ответил Юрий и отвернулся.
Атаро промолчала. Я тоже.
Из вертолета, зависшего над бетонкой недалеко от камеры, прыгали десантники в бронежилетах. Реденькая цепочка, покусывая толпу вспышками выстрелов, на несколько минут сумела отсечь грабителей от добычи. Десятки неподвижных и корчащихся тел. Затем сотни оборванцев хлынули волной, смели, погребли под собой защитников. Всё…
— Адью, бургеры и картофель фри, — сказал Кол.
— А’фидерзеен, кислород, — прошептала Атаро.
—
— Пойду-ка еще разик проверю систему очистки, — Юрий повернулся и, неуклюже топая, вышел.
Прощай, цивилизация…
Сегодня — моя очередь. Мешок с грибами куда больше меня, и я с трудом доплелась от теплицы до жилого модуля первой марсианской базы. Экипаж ждал меня у выхода из шлюза. Грибы — единственное, что растет здесь, на Марсе. Только они разнообразят наш «паек» из соевых концентратов. И вообще, это не грибы, а генетически модифицированный лишайник: красноватый, пористый, с белесой сеткой сладковатой грибницы.
— Да здравствует вкусная и здоровая пища! — усмехнулся Колин, снимая с меня шлем.
— Чего желают ваше величество? Фаршированных или в соусе бешамель? — спросила я.
Три недели переговоров с Землей. Мы отчаянно нуждаемся в продуктах, запчастях и технике. У них закончились ракеты. Денег на новые не было. Оставались только китайцы — южные имперцы.
— Полагаю, верные вассалы обойдутся водкой и шлюхами, — Колин пожал плечами и передал мне витаминную таблетку. — Они предложили нам «грузовик» с полным комплектом.
— В обмен на?.. — уточнила Атаро.
— Мы доставляем их вымпел на Олимп.
— Выкуси! — сказал Юрий. — Наша планета не продается за гнилой рис и сушеную курятину.
Наша планета?
Через шесть недель, когда пылевая буря загнала всех внутрь станции, мы сгрудились перед экраном в ожидании прямой трансляции запуска китайской «Миссии Милосердия». Двести пятьдесят миллионов километров — не помеха, чтобы попиариться на чужой счет.
По случаю праздника все немного подшофе. Грибная водка, Юрий называет ее «мухоморовкой», мутновато-красная, злая и вонючая, как взбесившийся скунс. Самое то. Стимулирующие наноинъекции уже выработали свой ресурс, а новых не предвидится.
Допотопный цифровой канал давал мутноватое изображение — и на том спасибо. Пусковой комплекс — морская платформа. Кусочек щемяще-голубого неба. Белый столбик ракеты с широкой головной частью. Остальное не разобрать.
— Похоже на лингам, — хихикнула Атаро.
Она меня раздражает. В то время как моя грудь скукожилась до двух прыщиков «нулевого» размера, ее бюст нахально выпирает даже из-под безразмерного комбинезона. Иногда я ее просто ненавижу. Не за сиськи, а за тупой оптимизм. Я молча показала ей средний палец.
Атаро ухмыльнулась и открыла рот, чтобы отмочить еще что-нибудь, но Кол остановил нас. Полковник Колин Ховард не любит женских боев в грязи.
— Готов поспорить на штуку конфедеративных
— А я думаю, это пластиковый макет, — ответил Юрий и взъерошил «ежик» на голове, красноватый, как и все на базе, от вездесущей пыли. — Ставлю тысячу нью-баварских рейхсталеров.
— Что скажут дамы? — отвесил галантный полупоклон Кол.
Сложив руки на груди, Атаро глянула на меня сверху вниз.
Темная кожа морщит там, где когда-то были скульптурные бицепсы. Она потеряла в весе столько же, сколько каждый из нас. Но сиськи…
— Вы с Юрием все еще партнеры? — спросила я.
— Если ты о том же, что и я, — то да!
Намеки, двусмысленности. Месяц назад я застала Атаро в гамаке Юрия. Парные гамаки — единственный популярный вид спорта на Марсе. Жалкая иллюзия интимной жизни. Сексуальное недоедание. Витаминное голодание. Головокружения. Усталость. О чем это я?
Вспышка! Облако дыма заволокло стартовую платформу. Мы затаили дыхание — сэкономили несколько глотков кислорода. Юрий украдкой перекрестился. Колин заметил и неумело повторил его жест. Я сделала лучше: мысленно читала «Отче наш», а вслух повторяла: «Харе, Кришна! Харе-харе…»
— Как думаете, молитвы тоже распространяются со скоростью света? — подняв глаза к потолку, произнесла Атаро и сразу же получила ответ.
Ракета яркой звездочкой уходила в небо. Она летела к Марсу. К нашей планете. Нам осталось дышать пыльным воздухом, пить переработанную мочу и давиться красными грибами всего двести тридцать девять дней.
И будет всем счастье…
Двести тридцать девять дней — это очень много. На Земле появилось шестьдесят пять новых государств, двадцать три были захвачены или уничтожены, а потом у нас полетела антенна. Атаро и Колин сутками бились над восстановлением связи. Юрий клялся, что видел в телескоп на ночной стороне Земли вспышки, как минимум, четырех ядерных взрывов. Земляне были очень занятыми людьми. На Марсе же нас стало немного меньше. А точнее — меня.
Два месяца назад Колин, Атаро и я расчищали площадку для китайского посадочного модуля. Пиропатрон, который должен был расколоть валун, неожиданно взорвался и вызвал оползень. Атаро и Кола накрыло каменным крошевом. Меня ударило в грудь, сбило с ног, понесло вниз по склону и заклинило в какой-то расщелине.
«Юрий, это Ника! SOS! Юрий! — повторяла я без конца, стараясь не слушать тонкий свист уходящего из пробитого скафандра воздуха. — SOS! Юрий!»
Но первой меня нашла Атаро: она скатилась по осыпи и, прихрамывая, двинулась в нужную сторону.
«Атаро, я здесь! — Покрытый пылью, помятый шлем повернулся. — Сюда!»
Она не ответила: наверное, повреждена антенна. Мне удалось освободить правую ногу, но левая, засыпанная, не поддавалась. Пульсирующая боль, судороги. Каменная пирамида вздрогнула, с нее сорвался и покатился вниз камень, затем второй. Я оглянулась и закричала. Камни скользили в пропасть.