Фантомас создатель королев
Шрифт:
— Не отчаивайтесь, мой друг! Я только что говорил с королевой — она думает о вас!
Главный камергер ничего не ответил. Фандор продолжал свой путь. Между тем коридор, по которому он шел, разделился на несколько ответвлений, что немало встревожило беглеца, «Да здесь настоящий лабиринт!» — подумал он. Чтобы не заблудиться, он нацарапал свои инициалы у начала одного из ответвлений и смело углубился в него. Вскоре путь ему преградила железная решетчатая дверь, по ту сторону которой, он различил ступени лестницы.
Один за другим он проверил все прутья решетки — они не поддавались.
Ощупав нижний шов своих брюк, он извлек оттуда маленькую стальную пилку, с которой никогда не расставался. «Бьюсь об заклада—проворчал он,— что за десять минут я справлюсь с этой дверью!» Фандор несколько переоценил свои силы: чтобы перепилить толстый железный прут, ему потребовалось пятнадцать минут. Отогнув затем прут в сторону, он проделал узкий лаз. Обдирая себе спину и грудь, с большим трудом протиснулся в это отверстие. «Сажают тебя то в чан с керосином, то в подземный каземат,— подумал он.— От такой жизни не растолстеешь. И на том спасибо!»
Снова Фандор стал подниматься по лестнице, прислушиваясь к малейшему шуму. За каждым поворотом лестницы он ожидал встретить новое препятствие. II не ошибся: лестница закончилась глухим тупиком, перед ним была каменная кладка... Несколько секунд Фандор стоял в недоумении, потом в ярости шарахнул кулаком по каменной стене. Звук удара удивил его: было такое впечатление, что стена полая… Присев на ступеньку, Фандор задумался. Какой смысл строить лестницу, которая ведет в тупик? Да еще загораживать се внизу железной решеткой? Конечно, жители этой страны сумасшедшие, но не до такой же степени! Цепь логических рассуждений привела журналиста к заключению, что перед ним замаскированная потайная дверь. «А потайную дверь» — решил он,— можно вышибить, как и любую другую. Если, конечно, она не железная...»
Фандор встал па ноги, готовый действовать. Однако новая мысль заставила его остановиться: «Дверь нельзя выбить без шума. И куда она ведет? — вот вопрос... Не хватает мне только вломиться в зал заседаний совета министров!..» Однако делать было нечего — не спускаться же обратно в подземный лабиринт! На всякий случай он приложил ухо к стойко и прислушался. По ту сторону вес было тихо. «Эх, была не была...» — подумал Фандор и налег па потайную дверь. Она подалась даже легче, чем он ожидал. После третьего удара плечом раздался треск, и одна из филенок вылетела.
Фандор просунул голову в отверстие, огляделся и чуть не присвистнул от изумления. Его глазам предстала роскошно декорированная галерея, уставленная и увешанная произведениями искусства, с экзотическими растениями в драгоценных сосудах. Еще несколько минут потребовалось журналисту, чтобы вынуть вторую дверную филенку,— и он оказался внутри галереи.
— Конечно, то, что я делаю, называется «проникновением со взломом»,— проворчал Фандор.— По у меня есть смягчающие обстоятельства...
Освещенная мягким светом искусно задрапированных электрических светильников, галерея, вдоль которой па цыпочках шел Фандор, внезапно резко повернула направо и закончилась тяжелой бархатной портьерой. После минутного колебания журналист осторожно отогнул се край — и его взору открылась погруженная в полумрак
Вдруг Фандор замер на место и затаил дыхание: чуть поодаль, по другую сторону массивной ложи, он увидел неплотно прикрытую дверь, сквозь которую сочился слабый свет. Понимая, что сильно рискует, но не в силах совладать со своим любопытством, журналист бесшумно приблизился к двери и заглянул в щель. Он с трудом сдержал возглас удивления.
В глубоком кресле, повернувшись к нему спиной, перед столом, заваленным бумагами, сидела молодая женщина. Напротив, на стене, висело зеркало, в котором отражалось ее лицо. Одного взгляда в зеркало Фандору было довольно, чтобы понять, кто находится перед ним. Он узнал черты, знакомые по многочисленным портретам о газетах.
— Королева... Это королева… - прошептал он.
Действительно, случай привел журналиста в комнату, примыкавшую к королевской ложе, где Вильхемина находилась во время богослужения. Что же касается маленькой уединенной комнаты, то королева любила оставаться в ней, чтобы в полном одиночестве подумать или поработать. Именно здесь она имела обыкновение принимать самые важные и ответственные решения. Вот и сейчас она, казалось, пребывала в глубокой задумчивости и на ее лице отражалась напряженная внутренняя борьба.
Самые смелые надежды Фандора готовы были осуществиться. Он мог обратиться непосредственно к королеве, заверить ее в своей преданности, рассказать ей о невероятных совпадениях и злоключениях, жертвой которых он стал. В то же время вполне понятные опасения останавливали его: а если королева не поверит его словам? если примет его за убийцу? если позовет на помощь?
Между тем королева Вильхемина взяла тонкий батистовый платок и провела им по своему высокому чистому лбу. Фандор услышал ее шепот:
— Нет, я не могу это подписать... Это было бы низостью... Конечно, они недостойные люди... Ложь — их оружие... Но я не могу подписать смертный приговор... Сначала я должна поговорить с обвиняемым...
Она читала и перечитывала какой-то пергамент, держа его в дрожащей руке. Ее изящно очерченные брови, ее глаза, ее мучительно искривленные губы — все выражало страдание. «Что с ней такое? — подумал Фандор.— Конечно, я проявляю нескромность, но я хочу знать, что за документ она держит в руке...»
Словно движимый какой-то посторонней силой, журналист переступил порог. Ему достаточно было сделать два шага, чтобы оказаться за спиной ни о чем не подозревавшей королевы. И тут он, в свою очередь, побледнел, как мертвец: Вильхемина держала в руке его, Жерома Фандора, смертный приговор!
Королева обмакнула перо в чернила. Фандор, забыв об опасности, наклонился вперед, чтобы увидеть то, что она готовилась написать... Перо заскрипело по бумаге. «Нашему королевскому величеству,— читал Фандор,— не угодно, чтобы при Нашем царствовании совершилась хотя бы одна казнь по политическим мотивам. Поэтому Мы отменяем смертную казнь Жерому Фандору и объявляем ему помилование».